Диверсантка (СИ)

И всё же Москва поражала воображение - её широкие проспекты, Кремль, обилие людей на улицах, улыбающихся и доброжелательных. Стоило Манфреду, теперь американскому журналисту Дику Франклину с племянницей Мэри, обратиться к кому-нибудь, спросить дорогу или ещё что, люди немедленно откликались, принимались подробно объяснять, досадуя, что иностранцы их не понимают. Вокруг было множество цветов, праздничных плакатов и знамён. Огромные портреты человека, улыбающегося в усы добро, по-отечески, висели чуть не на каждом углу. Москва готовилась к празднику и распахнула объятия любому, кто приехал порадоваться вместе с ней. Если ты друг, конечно.

А если недруг?

Манфред постоянно помнил о советской контрразведке, был настороже. Конечно, документы у них «железные». Где-то здесь, в этом огромном, красивом городе действительно шатается американец Дик Франклин, командированный «Дейли Ньюс» освещать великий советский праздник, но за ним приглядывают опытные люди. При том как наши, так и советские. НКГБ не оставляет без внимания ни одного иностранца. Это тоже надо учитывать. Малейшее сомнение, и прихватят за милую душу до выяснения... Так это вроде у них называется.

Случайной встречи в многомиллионном городе Манфред не опасался, а перед празднеством журналисту должны подсыпать в утренний кофе хитрый порошок, от которого янки полдня не встанет с унитаза. Непредвиденные встречи в гостевом секторе ни к чему, да и местным гэбистам будет спокойнее. На экстренный случай предусмотрели вариант: американца накануне операции «случайно» встречают земляки, ведут в ресторан и поят до полусмерти, чтоб весь праздник проспал.

Шлезвиг должен прибыть отдельно. Просто будет в назначенное время в том же гостевом секторе, поблизости. Если что - поддержит. Это и хорошо, что они добираются раздельно. Пентюх не имеет ни малейшего представления об оперативной работе. Сгорит, не дай-то бог, из него быстро вытрясут всё, что знает. Но и это предусмотрел Рихтер, за Бруно тоже будут приглядывать. Малейшая опасность - пуля в затылок, и нет Бруно. Он этого не знает, а Манфред знает.

Однако пока что всё развивалось по плану. Прилетели утром, поселились в гостинице, и весь день гуляли по Москве. К Красной площади поближе, чтоб всё посмотреть и запомнить. На картах-то все подходы-отходы были выучены на зубок, но нужно оглядеться на местности. Катрин крутила головой по сторонам, только что не раскрыв рот. Манфред тоже все глаза проглядел. Правда, его больше заботила слежка. Он делал неожиданные изменения в маршруте, остановки. Проверялся, страховался, но хвоста не заметил. Всё-таки здорово, когда нет на тебе ни оружия, ни взрывчатки, ни рации. По идее, даже после акции им предъявить нечего. В этом сила магического оружия. А в чём слабость?..

Катрин просто наслаждалась видами нового города в обществе любимого человека. Она ничуть не сомневалась в успехе операции. Во время подготовки абсолютно точно выяснили - у Советов ничего подобного Тору нет. Значит, и защиты от него быть не может. Удара потусторонних сил они не ожидают и отразить его не смогут. Были, правда, когда-то Глеб Бокий, Барченко, ещё кое-кто. Они занимались оккультными практиками, пытались применять «красную магию», но уже несколько лет как нет их. Сами же большевики и расстреляли. Сейчас Россия - страна победившего атеизма, в нечистую силу никто не верит, а потому и воевать с нею спецслужбы не готовы. Это вам не кельтская древняя защита, ничто не удержит могучий Молот Тора.

И тогда её Зигфрид будет доволен. Даже счастлив. И тогда, как знать...

На утро следующего дня американский журналист с племянницей добрались до Красной площади. Манфреду часто приходилось предъявлять свою карточку аккредитации и специальный пропуск. Документы проверяли неулыбчивые мужчины в форме, а когда и в штатском, внимательно сверяли личность «журналиста» с фото, вопросительно кивали на девочку.

- О, это моя племянница! - жизнерадостно принимался объяснять Дик Франклин по-английски. - Она мечтала попасть в СССР, на Красную площадь! В этот знаменательный день!

И доставал ещё ворох бумаг, разрешающих ребёнку пройти в гостевой сектор. Рихтер хвастал, что на них подпись самого Молотова. Контролёры не понимали заморскую речь, но бумаги с подписью министра быстро открывали проход дальше, ближе к трибуне. Вокруг волновалось людское море, многие пришли с детьми. Все размахивали букетами цветов и флагами. Время от времени то тут, то там вскипала волна воодушевления: «Слава товарищу Сталину-у-у!» Флаги трепетали пенным гребнем той волны.

Катрин впервые попала в такое столпотворение и чувствовала себя неуютно. Порой приходилось протискиваться сквозь плотную стену людских тел, и она крепче прижимала к груди медвежонка. Игрушкой заинтересовался один из проверяющих, взял мишку в руки, покрутил, помял, взвесил на ладони. Но не нашёл ничего подозрительного и вернул владелице. Знал бы ты, дядечка из НКВД, что в пузике и мишки...