Для кого цветет лори

— Это забавно, хотя и бесполезно. — Итор резко оборвал смех. — Тебе ничего не надо делать, Оникс. Его позовет лори, потому что ты в опасности и отец должен защитить ребенка. Твой цветок — это защита. Его аромат, поклонение тебе, возможность влиять на других людей — это все защита. Она появляется, когда раяна готова к зачатию и сохраняется после рождения малыша. Магия лори направлена на то, чтобы раяна выжила и сберегла дитя. Но, — он покрутил в руке цепь, резко растянул звенья, — как ты понимаешь, этого не случится. — Итор сделал к ней шаг, окинул задумчивым взглядом. — Знаешь, мне будет жаль тебя убивать. Правда. Ты удивительно красива, а я люблю красивые вещи.

Оникс подняла голову. Вот так, советник уже и не скрывает, что ждет раяну в дальнейшем. Впрочем, она и сама это понимала. Итор будет ее использовать, ее и силу лори до тех пор, пока не укрепит свою власть. А потом… раяны не станет.

Оникс подняла голову, и в ее глазах было столько ярости, что советник даже отшатнулся.

— Я не вещь.

— О, ты ошибаешься, — он провел рукой по своим безупречно уложенным волосам. Скривился. — Конечно, вещь. Для всех нас.

— Я не вещь, — с ненавистью повторила Оникс, в упор глядя на советника. — Советую запомнить!

Он снисходительно улыбнулся и тут же насторожился, метнулся к окну. Выглянул, прижавшись спиной к стене.

— А вот и наш гость, — в голосе Итора звучали торжество и предвкушение. — Наконец-то! Я уже заждался! Кстати, магия тут не действует, не хочу неожиданных сюрпризов в виде проснувшегося дара Лавьера.

Оникс вздрогнула, дернулась в своих цепях. Ей ничего не было видно, конечно, она лишь видела в стекло кусочек неба и скалу. Но когда советник рассмеялся — похолодела. Что происходило там, за дверью этого дома?

Она дернула цепи, отчаянно пытаясь вытащить руку, пока Итор был всецело поглощен зрелищем. Браслет был рассчитан скорее на мужчину, и Оникс прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли в запястье, когда попыталась вытащить руку. Но все же… все же, если сильно свести пальцы, то…

Раяна подышала, сдерживая и боль, и вскрик. Еще немного!

Итор захохотал у окна, похоже, ему нравилось представление. У Оникс сжалось сердце. Небесные… что там происходит?

Свист спускаемой тетивы прозвучал негромко, Оникс даже не успела ничего понять. Но Итор одним прыжком очутился у кресла, переворачивая его и укрываясь за массивной спинкой.

И Оникс выдохнула, когда увидела того, кто стрелял. На лестнице стоял Лавьер. Как он попал в дом, она даже представить не могла, но сейчас он стоял на лестнице — живой и невредимый, стремительно вкладывая болт в гнездо арбалета. Их взгляды встретились всего на миг, и Ран отвернулся, прицелился.

— Умно, — Итор рассмеялся. Вж-ж-ж! Болт впился туда, где недавно был советник. Оникс задохнулась. Какой же он быстрый… — И кто же это машет клинком у скал, разгоняя моих псов? О, мне следовало догадаться. У Кристиана всегда левая была слабее. Это ведь он? Качественная иллюзия, надо признать. Надеялся, что я выйду, Ран? — Еще один болт выбил деревянную стружку из стены. Итор перекатился и вдруг встал перед Оникс в полный рост. Его голос стал похож на шепот любовника, такой же нежный. — А так выстрелишь, Ран? Твоя раяна за моей спиной. Так близко. Осмелишься?

Оникс затаила дыхание. За высокой фигурой советника ей не было видно лестницу, лишь самый краешек. Она дернула руку, поморщилась, но не издала ни звука. Ладонь прошла в браслет наполовину.

Тяжелый арбалет стукнулся о дерево пола.

— Чего ты хочешь? — холодно спросил Лавьер.

— Всего лишь увидеть твой труп, — усмехнулся Итор. — Ты забыл главное правило цитадели, Ран. От слабостей надо избавляться, а не влюбляться в них. Если бы ты избавился от своей, то не стоял бы сейчас здесь.

— Влюбляться? — Ран рассмеялся, и от этого презрительного смеха Оникс похолодела. — Ты не понял. Ты снова влез на МОЮ территорию. Это мне решать, кто будет жить, а кто умирать.

Оникс отчаянно дернула руку, обдирая кожу. Запястье обожгло, но оно выскользнуло из металлических оков. Радости девушка не почувствовала, слишком сильно колотилось сердце и слишком больно было внутри. Сейчас она хотела лишь одного: уйти, сбежать, оставить этих мужчин с их играми, слишком жестоких, слишком безжалостных… Ей не было места в их мире. Они несли ей лишь боль, а Оникс устала от боли.

Она дернула вторую ладонь, молясь, чтобы Итор не обернулся. Мужчины застыли друг против друга, словно два хищника.

Советник жадно втянул воздух, сдвинулся чуть в сторону, открывая раяне обзор.

— Значит, тебе плевать, если раяна умрет? — вкрадчиво протянул он. — Вместе с твоим ребенком в чреве?

— Бездна. Мне тебя даже жаль, Анрей. Ты дурак, — Лавьер жестко усмехнулся.

Оникс замерла, глядя в его лицо. Спокойное. И глаза… Боги? Что с его глазами? Совершенно черные…

— Жаль? — голос Итора стал ниже, злее. — Тебе меня жаль? Ну посмотрим, кто кого сейчас будет жалеть…