Для кого цветет лори

Вдоль дороги, что вела от дворца, росли подстриженные вечнозеленые кустарники, за ними высились красивые дома богатых горожан. Чем ближе владение ко дворцу, тем почетнее хозяин. Изредка ей навстречу проезжали экипажи и всадники, и Оникс опускала лицо, делая вид, что просто гуляет. А потом снова ускоряла шаг, стремясь уйти с центральной улицы.

Уже за площадью широкая и мощеная дорога стала уже и извилистее. Оникс вывернула свою накидку мехом вовнутрь, как носят простые горожанки, и пожалела, что у нее нет платка. Первым делом ей необходимо обменять этот мех на неприметный плащ с капюшоном, а свое дорогое платье — на наряд прислужницы. Но сначала — выбраться из города. Она остановилась у таверны, выглядевшей достаточно прилично, а главное, у ворот стоял почтовый экипаж и дремал возница. Лошадей не распрягли, значит, экипаж проездом и готов отправиться дальше.

— Простите, — девушка подошла ближе. — Вы не могли бы подвезти меня?

Мужчина встрепенулся, склонил голову, увидев богатую горожанку.

— Конечно, госпожа, но у меня совсем простой экипаж, мы перевозим почту. Вам стоило бы дождаться следующего…

— Нет-нет, меня все устраивает, и я очень тороплюсь, — успокоила Оникс. — Когда вы отправляетесь?

— Мой напарник пошел за запасом еды и… — возница смущенно умолк, не сказав «выпивки». Рассматривать девушку открыто он постеснялся и оттого смотрел украдкой, изумляясь тому, что такая красавица выбрала его экипаж. — А вот и он! — обрадовался мужчина. — Постойте, я открою вам дверь, госпожа!

Оникс благодарно улыбнулась, отчего тот — пожилой мужчина — окончательно смутился. Внутри экипажа было тесно, сиденье — обычная доска, но раяна вздохнула с облегчением. Ей было неуютно на улицах, так и казалось, что кто-то сзади закричит: «Хватай ее!»

— Но-о, трогай, — закричал возница, потрясая поводьями. В окошке проплыла таверна, из дверей которой вышла хмельная компания, а потом экипаж поехал быстрее и замелькали дома. И уже вскоре они выехали на тракт и понеслись еще скорее.

Оникс смотрела, как остается позади Темный Град, и не верила. Она сбежала? Неужели сбежала? У нее получилось?

Получилось?

Тогда почему внутри так тяжело и пусто, словно она делает что-то ужасное? И почему так хочется остановить этот экипаж, выпрыгнуть и пойти обратно? Что сделал с ней Лавьер, каким арканом привязал на этот раз, что она желает к нему вернуться?

«Я ненавижу его», — в голове возник давний разговор с Интой.

«Все ненавидят. — В голосе девушки обреченность и какое-то смирение. — Вначале. А потом… Потом…»

— Нет, — Оникс сжала кулаки, до боли. — Нет! Я не влюбилась в него. Я не могла!

Она не хотела становиться второй Интой! Рабыней, готовой сдохнуть у столба по приказу айда! Оникс не желала этого! Она мечтала о свободе, но… Какой странной властью обладал этот мужчина, какой силой? Лавьер порабощал ее, заключал в клетку, пленил, и, кажется, уже не только тело!

Что он сделал с ней?!

Нет, нет, нет!

Но внутренний голос упрямо нашептывал, напоминал, будоражил.

— Только не это, — Оникс в ярости ударила ладонью по стенке экипажа. — Я не могла влюбиться в этого… в этого! Сволочь, чудовище, убийца! Я его ненавижу!

«Тогда почему тебя совсем не радует свобода? — спросил внутренний голос. — Почему ты плачешь. Оникс?»

Она сердито смахнула слезы и снова ударила в стенку экипажа. Да что с ней такое? Что творится в ее душе? Почему ее раздирают такие острые, больные и несовместимые чувства? Обида никуда не исчезла, она слишком хорошо помнила все, что сделал с ней Ран Лавьер. Но в то же время… откуда это нежелание причинять ему боль? Откуда странная, глупая нежность? И желание прижаться к нему, уткнуться головой в широкую грудь, зная, что закроет от всех бед, зная, что защитит, закроет от всех и всего?

Она сжала виски ладонями. Защитит? Бред! Да он первый сделает ей больно!

— Да что же это?! — простонала Оникс.

Как могут в одной душе помещаться такие разные чувства? Как одного человека можно яростно ненавидеть и в то же время… любить?

— Нет! — она шептала это как заклинание, надеясь, что поможет и небесные сжалятся над раяной. — Не хочу! Не хочу его любить! Это слишком…

Слишком остро, слишком опасно, слишком больно… как танцы на битом стекле, как шаг в бездну, в глупой надежде, что не разобьешься!

Аида нельзя любить. Нельзя! Нельзя отдавать ему свое сердце, иначе ничего от Оникс не останется…

Она посидела, отчаянно зажмурившись. А потом яростно заколотила в обшивку экипажа.

Хватит убегать.

— Разворачивайте, — закричала Оникс, выглядывая в окошко. — Прошу вас! Мне надо вернуться! Пожалуйста!

Возница дернул поводья.

— Стойте, окаянные, стойте!

Лошади недовольно всхрапнули, останавливаясь.

— Эй, здесь нельзя останавливаться! — закричал молодой возница, тот, что прикладывался к бурдюку. — Лес вокруг!

— Что случилось, госпожа? — Пожилой спрыгнул на землю. — Вы ушиблись?

— Мне надо вернуться! — Оникс распахнула дверцу. — Понимаете? Я совершила ошибку, я должна вернуться!

— Но мы уже за пределами Града!