Для кого цветет лори

– Несомненно, – он усмехнулся. – Несомненно будешь. Пока не охрипнешь.

Она нахмурилась, понимая, что он имеет в виду. Попыталась вырваться, но лишь сделала себе больно. Лавьер держал крепко.

– Ты не посмеешь. Не смей! Не трогай меня!

– Не трогать?

Он провел ладонью по внутренней стороне ее руки, от локтя до запястья, и Оникс увидела, каким стал мужской взгляд – тяжелым, темным. Он сжал ее запястье, склонился, провел языком, повторяя путь пальца. И девушку затрясло от этой ласки. Она сжала зубы, чтобы не застонать. Проклятая бездна архара! Она хотела застонать!

Лавьер целовал ее кожу там, где была петля шнура, и Оникс слышала, как учащается его дыхание.

– Тебе нравится… – прошептала она. – Нравится видеть меня связанной!

– Нравится? – он поднял голову, обрисовал пальцем контур веревки и след от нее на запястье девушки. – Не то слово, Оникс. Совсем не то. – Еще одно ласкающее, томительно медленное движение. – Мне нравится оружие, мясо с кровью и шторм у Синих Скал. А когда вижу тебя связанной, я схожу с ума. У меня отказывает разум, и я могу думать лишь о том, какая ты сейчас беспомощная. О том, что я хочу с тобой сделать. О том, что сделаю. Я одержим тобой, Оникс… Это совсем не то, что мне нравится… Совсем не то.

Он убрал руку и снова зашел ей за спину. Провел руками, обрисовывая контур ее тела. Горячее дыхание обжигало Оникс висок. А потом ее шеи коснулся холодный металл. Треснула ткань.

– Не смей!

Повторение ударило Оникс так больно, что стало нечем дышать. Он уже делал это когда-то. Так же срезал ее одежду, привязав руки раяны к потолочной балке. И вновь Лавьер не спрашивает, вновь делает это против ее воли. Оникс сжала ладони в кулаки, стараясь не закричать. Ненависть, словно затаившийся зверь, проснулась, полоснула когтями по сердцу.

Ладони Лавьера замерли в прорези разрезанной сорочки. Не раздвигая края, он коснулся пальцем выпуклой косточки позвоночника.

– Мне надо посмотреть. – Голос прозвучал хрипло, словно ему трудно было говорить. – Мне надо увидеть его. Я…

Лавьер не договорил, коротко выдохнул и рванул ткань с плеч девушки, обнажая спину. Шелковая ткань поддалась легко, опала на пол легкой пеной.

Он втянул воздух, помедлил и тронул кончиком пальца лори. Сколько раз он видел во сне этот цветок? Оплетающий женский позвоночник, с узкими листьями и бутоном, покоящимся на лопатке. Лори двигался, когда он прикасался к коже Оникс, смещался. Во снах он был черным. Всегда. Иногда Ран просыпался от собственного крика, потому что желал увидеть его цветным, но не мог. В его кошмарах цветок всегда был черным.

А сейчас…

Он снова тронул кожу девушки.

Светло-салатовый стебель у поясницы. Листья темнее, до изумрудной зелени. И бутон. Нежно-розовый, почти белый у стебля. И яркий багрянец у края лепестков. Живой. Бархатный на ощупь. Окрасившийся для него.

Что-то мощное и невыносимое сдавило Лавьеру грудь, мешая дышать.

– Для меня?.. – он провел ладонью вдоль позвоночника Оникс. Лаская ее, сдерживая рвущееся изнутри чувство, которого не мог понять.

Только девушка, что все это время стояла без движения, вдруг отодвинулась, пытаясь избежать этого прикосновения.

– Не льсти себе, аид. Лори окрасился не для тебя.

– Снова пытаешься меня обмануть, раяна?

Ран Лавьер опустил ладонь и встал перед Оникс. Подцепил пальцем ее подбородок. Усмехнулся.

– Ты не умеешь врать.

– Я тебе не вру. – Она сжала губы, заставляя себя смотреть ему в лицо. Внутри билась боль, словно она делала что-то ужасное. Но она не забыла. Ничего не забыла! А Лавьер ей только что обо всем напомнил. – Лори окрасился не для тебя.

– Он расцвел, когда я пришел за тобой. – Лавьер нахмурился. Что-то в глубине зеленых глаз почти заставило Оникс замолчать. Что-то внутри ее корчилось и выло, заставляя замолчать. Она знала, что ему это важно. Непонятно как, но своим женским чутьем Оникс осознавала это. Важно. Жестокому и бессердечному аиду жизненно важно, чтобы лори цвел для него.

Но она лишь крепче сжала ладони, вгоняя ногти в кожу.

– Ты был там не один, аид, – глухо выдавила девушка. – Напомнить, кто был с тобой? Вы пришли вчетвером. И когда лори окрасился, рядом был не ты. Там снова был… Ошар. И даже на площади, месяц назад! Со мной рядом всегда был другой мужчина, Ран. Ясно тебе? Лори цветет не для тебя.

Он замер, глядя Оникс в глаза. Зрачок снова расширенный, почти полностью скрывая зелень радужки. А ведь в помещении светло… очень светло. И под его взглядом раяне стало действительно страшно. По-настоящему. Кажется, так она не боялась никогда. Ее почти колотило от его безмолвия, от застывшего лица, от пальцев, что держали ее подбородок.

И дернулась, когда внезапно треснули несколько ламп по углам, зашипели и погасли, погружая место ритуала в сумрак. Но Лавьер даже головы не повернул.