Для кого цветет лори

– Ошибаются? – он вдруг рассмеялся. Коротко, зло. – Это я ошибался. Ты не такая уж и плохая притворщица, раяна. Я бы даже сказал, великолепная. Все эти улыбки, взгляды, игра… Поздравляю, – он склонил голову. – Я действительно поверил. Поверил, что все изменилось. Видимо, ты узнала о ребенке и начала играть…

– Я не знала! – отчаянно закричала Оникс.

– Чей он? – вопрос почти равнодушный.

– Твой. – Девушка сжала ладони. – У меня никогда никого не было, Ран. Только ты…

– Не ври мне!!!

– Я не вру! Это твой ребенок…

– У меня не может быть детей! Не может! Я Сумеречный! – он сжал ей плечи, с яростью глядя в синие глаза. Надавил сильнее и оттолкнул Оникс от себя. На ногах она устояла, сипло втянула воздух.

– Убирайся, – его голос стал пустым, как скорлупа выеденного яйца. – Я не убью тебя. – Он откинул голову и вдруг рассмеялся. И Оникс захотелось плакать от этого смеха. Смеха безумца, больше похожего на вой умирающего зверя. Он оборвал его так же резко, сорвал с пальца кольцо из антанита, швырнул под ноги Оникс. Даже в руки не дал. Словно брезговал. Следом полетела серебряная цепочка с его запястья – конец ее поводка. – Пошла вон, Оникс. Убирайся. Иди куда хочешь. Ты же этого хотела? Ты свободна. – Его лицо исказилось, словно аида ударили сапогом под дых. – Пошла вон! – он закричал, и ей стало больно. За него. За себя. За то, что рушилось, умирало, не успев расцвести.

– Я убью тебя, если найду во дворце через час. Спущу сов. – Он сжал губы, отвернулся. Глаза стали мертвыми. – Бери что хочешь и убирайся. Не могу тебя видеть. Ты мне всю душу вымотала.

И, резко развернувшись, он ушел. Оникс обхватила себя руками. Слезы? Слишком больно для слез. Слезы – это когда можно что-то исправить. А когда умираешь, то уже нет смысла плакать.

Ее трясло. Мутилось в голове. И снова подкатывала тошнота. А еще ей казалось, что внутри что-то корчится, плачет, стонет. Приближение и удар…

И она лежит на полу, истекая кровью. Нет. Они оба там лежат. Они убили друг друга в этом танце с ножами…

– Я не виновата… – шепот-шелест, – я не виновата. И он не виноват…

Ладонь все еще прижата к животу.

Она встала на колени, подняла кольцо из антанита. На матовой поверхности перевернутые буквы. Ее имя. «И что это значит, раяна? Твое имя теперь на моем теле…»

– Перенеси меня туда, где я буду счастлива, – прошептала Оникс, надевая кольцо на палец.

И всхлипнула. Ничего не произошло. То ли не было на этой земле места, позволившего бы раяне стать счастливой, то ли это место было здесь. Здесь, в этом дворце, рядом со зверем, что метался где-то в коридорах, воя от боли и ярости. Она знала, что воет. Знала, чувствовала и не понимала, как его успокоить.

Почему он не поверил ей?

Почему?!

Потому что она не ответила на его «люблю»? Потому что он сам не верит в то, что она его когда-нибудь полюбит. Потому что слишком привык к тому, что она не любит.

Всхлипывая, Оникс поднялась с колен, добрела до двери. Дворец затих. Словно затаился, замер. Псов за дверью не было. Никого не было. Совершенно пустой коридор. Она не понимала, куда идет. В голове было совсем пусто, только стучала в висках кровь. Или это было время, что было ей отпущено?

Оникс ни на миг не усомнилась, что Лавьер выполнит свою угрозу. И действительно убьет, если она останется во дворце. Она видела это в его глазах.

Но… куда ей идти?

Раяна растерянно оглянулась. Где она? Она просто шла куда-то, вытирая капающие слезы, пока не дошла до каменной лестницы. И никто не встретился на ее пути. Ни псов, ни служанок, ни дворовых мальчишек, ни подавальщиков… Никого. Где-то наверху раздался глухой удар, словно содрогнулись стены дворца, и Оникс тоже дернулась. Что это было?

Хотя какая разница…

Уже неважно.

Она ступила на холодную ступень, ведущую вниз, в подземелье, усмехнулась. И побежала вперед, уже не думая…

Глава 20

Подземелье выглядело ужасно – склизкие от плесени стены, мутные круги света от коптящих факелов. Воздух спертый, затхлый. Ничего общего с праздной роскошью верхних этажей, здесь, внизу, было жутко и пахло болью.

У входа коптили два светильника, дальше туннель тонул во тьме. На ступеньках дремали стражи, и Оникс уже привычно открыла лори, посмотрела мужчине в глаза.

– Пропустите меня. И забудьте, что видели.

Стражи кивнули, согнулись в поклоне.

Лестница закончилась, приведя Оникс в длинный каменный коридор. Она пошла вперед, пытаясь отрешиться от боли, что сводила с ума, пытаясь думать. Раяна не зря бросилась вниз. Она не сомневалась, что Ран выполнит свою угрозу – отправит по ее следу псов, чтобы убить. Оникс видела это в его глазах – мертвых, нечеловеческих. Но все выходы из дворца перекрыты, а в памяти засела брошенная фраза о подземном ходе. Если верить ее стражам, то ход начинался за темницей и вел за пределы Темного Града.

Она прошла мимо клетки, внутри которой увидела дыбу и множество жутких металлических крюков, содрогнулась. К горлу подкатила тошнота, стоило лишь представить, для чего они предназначаются.