Для прессы

У нее все онемело. Что вчера произошло? Она думала, что худшим будет то, если Хайден уйдет. Но она лежала в постели, и чувствовала себя еще хуже, чем раньше. Признание Хайдену не избавило ее от чувства вины, на самом деле, наверное, теперь ей было еще хуже. Он доказал ей, что ее чувство вины было оправданным. Она сделала ошибку и потом на протяжении многих месяцев обманывала его. От этого у нее скрутило желудок.

В конце концов, она заставила себя выбраться из постели, нащупывая выключатель на тумбочке. Ожерелье. Оно лежало там, как будто Хайден никогда не швырял его через всю комнату. Оно дразнило ее, как будто желало сказать: «Вот, забирай свое ожерелье, шлюха.»

Она почувствовала, как ее грудь снова разрывалась на части, и ей потребовалось собраться с силами, чтобы дотянуться до украшения. Она осмотрела его, чтобы проверить, не было ли она повреждено. Еще одна волна вины нахлынула на нее, из-за того, что ее беспокоило, был ли нанесен вред ожерелью. Она поспешно положила его обратно в шкатулку для украшений и направилась в душ. Она повернула кран горячей воды и вошла под горячие брызги.

Больше всего ее удивило то, что она не плакала. Она не проронила ни единой слезинки. Как будто она была ранена, но ничего не чувствовала.

Виктория осталась ночевать у Дэниела, поэтому у Лиз была возможность побыть наедине. Приняв душ, она везде выключила свет и заснула на весь день. Она не могла думать о своих заброшенных делах. Может быть завтра…

* * *

На следующих выходных был День Святого Валентина. Лиз было трудно сосредоточиться на том, что она собиралась делать, когда снова увидится с Хайденом. Последние дни их общение было исключительно одностороннее. Когда было нужно, Лиз поддерживала разговор, но у нее в голове было еще куча всего, чтобы действительно быть вовлеченной.

Все, что она делала, это еще больше разочаровывала Хайдена. Лиз не знала, как остановить это. Она чувствовала, что занимается самоуничтожением.

Пятница настала достаточно быстро. В этот день Хайден должен был приехать в Чапел- Хилл, чтобы отпраздновать День Святого Валентина. Лиз наконец-то заставила себя снова начать вести себя по-человечески. Она начала нормально завтракать, посещать все свои занятия, девяносто процентов из которых пропустила на прошлой неделе, и приступила к работе в газете. До этой недели она прежде никогда в жизни не врала, чтобы сбежать с работы. Она поручила Мэсси отвечать за работу редакции, пока Саванна занималась Вашингтонским подразделением.

Запах и атмосфера редакции снова вернули ее к рабочему режиму. Она принадлежала этому месту. Оно давало ей приток крови, напоминая, что она делала со своей жизнью.

Саванна остановила ее, прежде чем она зашла в кабинет.

― Привет, тебе уже лучше?

Лиз улыбнулась и кивнула Саванне.

― Немного.

Ей бы хотелось, чтобы Саванна так сильно не напоминала ей своего брата. Брейди был последним человеком, о котором ей хотелось сегодня думать. Он был одной из причин, почему в ее жизни началась такая неразбериха.

― Хорошо. Мы волновались за тебя. Газета не может работать без редактора, а Мэсси - не редактор, ― слегка рассмеявшись, произнесла Саванна.

Они начали двигаться к кабинету Лиз.

― Уверена, она держала оборону.

― Если это так можно назвать.

Лиз тихо рассмеялась. Ей было приятно смеяться.

― Ну, я вернулась. Так что не нужно переживать.

Они подошли к ее кабинету, и Саванна кивнула ей на прощание. Лиз вошла внутрь и закрыла дверь. Ей хотелось тишины и спокойствия, чтобы ощутить, что все было под контролем.  Она включила компьютер и плюхнулась в свое кресло.

По мере того, как монитор оживал, ее телефон начал вибрировать. Лиз вытащила его из сумочки и посмотрела на экран. «Нью-Йорк Таймс».

― Алло? ― ответила Лиз.

Обычно, если это звонила Нэнси, то она делала это со своего личного номера. Под «Нью-Йорк Таймс» она сохранила основной номер редакции и еще несколько номеров, которые ей дала Нэнси в начале прошлого семестра, но сама Нэнси никогда ими не пользовалась.

Ее кинуло в дрожь от волнения.

― Лиз, это Нэнси. Как дела? ― сказала она с сильным северным акцентом.

― Все хорошо, а у тебя?

― На самом деле все в порядке. Когда мы снова увидимся?

Лиз нахмурила лоб и попыталась вспомнить, когда у нее по графику поездка в Нью-Йорк. Она знала, что, скорее всего, это будет впервые выходные ее весенних каникул, и это будет всего через пару недель. Это она и ответила Нэнси.

― Отлично. Как раз во время.

― Для чего?

― Лиз, я и правда очень рада поработать с тобой в этом году, и я бы хотела расширить нашу работу, и предложить тебе занять место политического журналиста в «Нью-Йорк Таймс», после того как ты закончишь университет.

― О, Боже, ― мягко выдохнула Лиз.

Она так ждала услышать предложение о работе. Она уже получила два отказа, но это было не удивительно. А теперь, предложение по работе прямо перед ней. Здравый ум подсказывал ей взять немного времени и все обдумать, взвесить все варианты, но все внутри нее так и говорило просто пойти на эту чертову сделку.