Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь

— У нас богатый людин жертвует на церковь, а не засевает поле золотыми! А хошь и серебром! Да, тоже есь! Да, всяки есть людие! А токмо никто у нас мотовство в добродетель еще не возвел и не бает, што по-Божьи деет, егда народное добро тратит на утехи плотские! У нас боярин чем богат? Оружием! Коньми, кметями — то все для-ради обороны родной земли надобно! Ну, в праздники наденет дорогой охабень, дак и смерд, поди, вона женка иная: в жемчугах и парче, боярыне не уступит! А все одно: крошки со стола — в рот! Куска хлеба не кинем наземь! А ежели когда с нами такое содеет — пропадем!

Казначей с несколькими кметями обсели Александра Минича, тут шел разговор о воспитании:

— Нет, ты посуди сам! Ежели у их отрока малого из шляхетского роду за рубеж, ко франкам там, тевтонам али фрягам отошлют и он в ихнем знатном доме пажом, слегою, по-нашему, несколько летов прослужит, а после оруженосцем у рыцаря тово еще летов семь — десять, дак и речь родную забудет, поди! Уже не станет и знать, как в родимой-то Польше еговые смерды живут! А после цепь золотую на шею взденет, ежели стал рыцарем, да золотыми поля будет засевать али там, по посольскому делу, драгие камни с платья терять понарошку: подбирайте, мол! Видели мы, как ихние простые паненки-то живут, серебра и того нету в доме! Коли б знатный…

— У нас…

— Ты погоди, у нас! И у нас большие бояра в золоте да в самоцветах, дак за рубеж нейдет богачество то, у себя и остаетси! А тут он, положим, где "теряет" драгие камни-то? В Риме! Где золотом сорит? В Париже там, в Неаполе али в каких немецких городах! Богачество-то и утекат из страны! И знать ихня, коли там воспитана, своих-то не больно и любит! Пото они и немецкого короля держали! Ну, не немецкого, угорского, фряжского, скажем, — одна суть! Уж набольщий-то в государстви должен быти из своих! Ему землю боронить, смердов пасти, штоб не истерялись вконец, а не золотом сорить по Парижам! Нет, ты с нами посиди, наших щей поешь, тогда и мы тебя полюбим!

— Ягайлу-то, однако, утеснили в правах!

— Дак и добро? Для кого добро? Для той же великой шляхты! А для государства должен быти единый глава. Скажет — сполняй! Иначе земле разор! Досыти навидались, как князья резались у нас, а татары пришли, и где те прегордые вельможи? Как тараканы, попрятались по щелям! У их тут не понять што, а нам без сильной власти нельзя никак! Без того мигом у нас не те, дак другие и землю отберут! Дань данью, а там и последних животов лишиться придет!

— Владыки Алексия нету, Митрий-князь без ево…

— А што князь Митрий? Обиходлив, прост, хозяин! Я князя нашего, как тебя, не по раз зрел и баял с им однова… Простой! И в деле строг! Ето уж князю надобно, не то и мы враз на шею сядем! Нет, наша жисть не в пример лучше ихней! И попы у их почто безбрачны? Токмо веселых женок около себя плодят! Един соблазн!

— Ну, ты всех-то…

— А што, хошь и не всех! Плоть-то — она всяко своего просит!

Витовт слушал, не прерывая. Упрямцы эти русичи! Ничего не понимают и понять не хотят. Теперь спор завели о вере, чья лучше. Орденские рыцари вот уже второй век доказывают превосходство своей веры мечами! Не будешь сильным, не станут и слушать тебя, будь хоть четырежды прав!

А за столом в это время в самом деле затеялся спор о вере. Сотрапезники, по-русски, вполпьяна, сбиваясь с мысли и гневая, уже орали, мало слушая друг друга, и хорошо, что предусмотрительный Витовт не пригласил поляков или кого из литовских князей!

Поминали и папу римского, и, опять, виселицы во дворах панов, и то, что, попав под Польшу, Червонная Русь испытает досыти лиха, и про прежние утеснения православных, кто-то вспомнил даже Магнусов крестовый поход, досталось и грекам, василевсу, что согласил на унию, всем прочим, что предали Тантакузина, а теперь сами лижут сапоги туркам… И что расстройство дел в Русской митрополии от греков, и что латиняне предали заветы Христа, и, словом, досыти было говорено верного и неверного.

Сам Данило Феофаныч, когда завели о церковных делах, возвысил голос, сказавши веско: