Дмитровское шоссе

Тяжелее всех пострадал Авдеев. «Магирус» ударил «волгу» в левый борт именно там за рулем сидел Авдеев. При столкновении он получил тяжелую травму тазу и перелом левого бедра. Однако врачей озадачило странное обстоятельство — на голове Авдеева не было никаких наружных повреждений, но у него, тем не менее, образовалась субдуральная гематома. Это обнаружили слишком поздно, срочно провели сложную операцию, она оказалась неудачной и Авдеев умер. Сомнений в его виновности не было. Месяц назад он вышел из ЛТП, а до этого его дважды задерживали за вождение машины в нетрезвом виде.

Короче говоря, операция Пистона — то бишь Полякова Ивана Владимировича, — оказалась неудачной, тогда как операция Ростова, проведенная к тому же куда меньшими силами, завершилась полным успехом. Олегу Степановичу удалось на пять лет избавиться от врагов. Он подозревал, что сразу после освобождения Пистон явится к нему — на этот раз с куда более серьезными подельниками — но кто знает, что будет через пять лет?

Следователи райотдела не были удовлетворены результатами. Они придерживались точки зрения, что парни честно рассказали все, как было на самом деле, а Олег Степанович врал при каждом ответе на заданный ему вопрос, но доказать этого не могли. Фотография ствола ели с длинной царапиной, прочерченной на нем пулей — доказательство убедительное, но единственное, а потому недостаточное. Полковнику Борисову, начальнику Лобненского РОВДа, позвонили из ГУВД Мосгорисполкома и посоветовали оставить Ростова в покое — если, разумеется, не появятся новые, более убедительные доказательства. За несколько дней до этого Олег Степанович съездил в Москву, изложил свою точку зрения полковнику Устинову, соседу по дому на Байкальской улице и начальнику политотдела областной милиции, и пригласил заезжать в гости.

Следователи, которым полковник Борисов запретил вызывать Ростова без его личного разрешения, всерьез подумывали, а не попытаться ли в отсутствие Олега Степановича прощупать участок метановым зондом, но вспомнили о грозной собаке и благоразумно отказались от рискованной затеей. К тому же лег снег — и дело положили на полку.

Тем временем Олег Степанович, опасаясь слежки в случае его неожиданных поездок по стране, действовал крайне осмотрительно. Он знал, что парни так и не сумели вспомнить адрес на пакете, как не допытывались от них следователи, только помнили название города — Ереван. Олег Степанович вызвал с центрального телеграфа по телефону, указанному на пакете вместе с адресом, Гулакяна Рубена Арамовича и попросил его прислать в Москву русского знакомого, которому он, Гулакян, полностью доверял. Посланец должен прибыть в гостиницу «Россия» в пятницу 22 декабря. Когда этот день наступил, Олег Степанович позвонил из автомата в справочное бюро «России», узнал номер телефона поселившегося в гостинице Артамонова Ильи Петровича, сел в машину, проехал несколько кварталов, вышел из своей «шестерки» и снова позвонил. Мужской голос ответил что он действительно приехал из Эчмиадзина. Олег Степанович сообщил ему номер и код автоматического отделения камеры хранения на Курском вокзале и повесил трубку. Быстро сел в машину и поехал на Курский вокзал. Там он увидел что какой-то мужчина — явно русский по внешнему виду — подошел к секции, названной по телефону, набрал код, достал небольшой потрепанный чемодан и направился к выходу. На этом Олег Степанович счел свою задачу выполненной и вернулся на дачу.

Соприкосновение с коррупцией

Наступили и весело покатились новогодние праздники. Сам Олег Степанович праздники не любил, но поскольку жена и сын с нетерпением ожидали их прихода, был вынужден терпеть. На Новый год приехал знаменитый киноактер с женой, живший по соседству, но они успели набраться еще до приветственного выступления главы правительства и боя часов, а потому их отправили спать (на втором этаже большого дома было три гостевых спальни и еще одну семью можно было разместить в сторожке со всеми удобствами). К самому бою часов из генеральского поселка приехал пожилой академик на черной «волге» с молодящейся женой за рулем в сопровождении двадцатилетней дочки, только что успевшей развестись. Андрей выпил бокал шампанского и отправился показывать Марине — так звали дочку — красоты зимнего Подмосковья. Зина отнеслась к этому двойному исчезновению с некоторым волнением, а все остальные — включая жену академика — с полным равнодушием. Олег Степанович вспомнил, что в сторожке включено отопление, пришел к выводу, что демонстрация красот пройдет в комфорте, и выбросил это из головы. Его гораздо больше интересовали рассказы академика, ставшего живой легендой еще при Сталине.

Хуже всех пришлось Рэду — его посадили на цепь и он выл страшным голосом.