Дмитровское шоссе

И вот 22 октября, в воскресенье, Олег Степанович вспомнил что на среду назначено отчетно-выборное партийное собрание. Обычно в парткоме его считали потерянным человеком и не слишком настаивали на появлении Олега Степановича на партийных собраниях. Более того, предпочитали чтобы он на них отсутствовал — однажды он взял слово и начал резко критиковать поведение некоторых партийных руководителей. Но раз в год на отчетное собрание приходили представители райкома, горкома и сотрудники отдела науки ЦК КПСС — институт считался идеологическим и почти все сотрудники были членами партии. Тогда партком начинал зверствовать и требовалась явка каждого коммуниста — если только он не был серьезно болен. Олег Степанович вспомнил о собрании и поморщился — не только из-за того что придется напрасно потратить пять или шесть часов, переливая из пустого в порожнее, сидя в душном зале, но еще и потому что возвращаться на дачу предстоит поздно вечером, а он плохо видел в темноте. Именно в эту минуту Олег Степанович решил поставить на машину комплект новой шипованной резины. А теперь он не мог не восторгаться своей предусмотрительностью.

Еще у Савеловского вокзала шел дождь, который на проезжей части шоссе тут же превращался в лед. За городом еще больше похолодало и, переезжая старый, готовый развалиться мост через канал, Олег Степанович заметил что дорога в свете фар отливает черным глянцем. Шипы с хрустом вонзались в лед, великолепно удерживая машину на дороге. Не было и девяти вечера, но шоссе выглядело совершенно пустынным. Вот уже минут десять как ему не попадалось ни одной встречной машины. По сторонам проносились черные скелеты дубов Шолоховского леса. Это место всегда производило гнетущее впечатление на Олега Степановича — может быть, потому, что именно здесь разыгрался последний акт знаменитой трагедии начала пятидесятых годов — группа плейбоев, детей высокопоставленных родителей, «золотая молодежь», которых именовали тогда стилягами, закопали в этом лесу труп своего приятеля. Случившееся было описано потом в правдинском фельетоне «Плесень». Наконец Шолоховский лес остался позади и он увидел вдали на подъеме, на фоне черного, усыпанного звездами неба, огоньки деревни Сухарево.

Лишь теперь Олег Степанович понял, как ему повезло — как ему невероятно, неправдоподобно повезло. У одной из знакомых выбоин он слегка притормозил и тут же, несмотря на шипы, машину бросило в сторону. Привычным поворотом руля Олег Степанович выправил машину, снял ногу с педали газа и въехал на Сухаревский спуск. Слева, на вершине пригорка, мелькнул силуэт полуразрушенной церкви. Умели же церковные власти выбирать места для храмов! — в который раз подумал он и больше не отрывал взгляда от уходящего вниз шоссе. Оно спускалось вниз подобно замерзшей реке, черным блестящим потоком. Так вот почему англичане называют гололед «блэк айс» мелькнуло в голове Олега Степановича. Он переключил скорость с четвертой на третью и начал, не касаясь педали тормоза, притормаживать двигателем. Скорость упала до пятидесяти километров в час — разрешенный и безопасный минимум. Вдруг он заметил у конца спуска — там, где шоссе выравнивается и поворачивает направо, — необычную картину. На обочине стояли автомобили — грузовые и легковые, вытянувшись в длинную цепочку, ведущую через всю деревню. Понятно, почему не попадались встречные машины, — они просто не могли одолеть крутой подъем, покрытый льдом.

За деревней в кювете лежал грузовик. Через километр — еще один сидел передними колесами в кювете, а другой пытался вытащить его на шоссе, бессмысленно крутя колесами по гладкому льду. В свете фар впереди мелькнул мост. Значит, сейчас съезд налево, потом еще метров семьдесят и он подъедет к массивным воротам, ведущим на его участок.

Свернув с шоссе, Олег Степанович сразу почувствовал, как изменилось поведение машины. Она снова надежно и устойчиво цеплялась колесами за кирпичную крошку дороги. Олег Степанович затормозил перед воротами и открыл дверцу. Над верхним краем металлических ворот в ярком свете фар светились два зеленых огонька и доносился звук, похожий на гудение динамомашины. Это выражал свою радость Рэд — огромная кавказская овчарка. Олег Степанович подошел к воротам и внезапно у него ослабли колени, а тело покрылось противным липким потом. Реакция на максимальное напряжение, подумал он, обернулся и посмотрел на черную блестящую ленту дороги.

Слева, у моста, мелькнул тусклый свет фар — это в стороны Москвы медленно, правыми колесами по обочине и левыми по шоссе ехал старый «москвич». Ну-ну, приятель, злорадно подумал Олег Степанович, еще три километра — и ты упрешься в колонну неподвижных машин, застывших перед подъемом. Дальше ехать по обочине не удастся — она занята — а вот поднимешься ли ты по проезжей части?