Дневная битва

– Или предпочитаешь мальчиков? Понятно тогда, почему ты волочишься за моей неприступной дочерью и знать не желаешь девиц посговорчивее! Если хочешь, чтобы тебя нагибал мужчина, в этом нет ничего зазорного, но лучше смирись и заделай девчонкам пару щенков. Закрой глаза и представь себе Гареда.

– Эй! – взвился Гаред.

– Я не люблю мальчиков! – вспылил Рожер.

Лиша подалась вперед, массируя виски:

– Заору, если сейчас не поем.

– Шарумы завтракают поздно, – послышался голос, Лиша повернулась и увидела в дверях Аббана. – Им нужно поспать, они всю ночь убивают демонов. Но не бойтесь, я скоро отведу вас к Избавителю.

«Сколько же он подслушал?» – подумала Лиша, когда тучный хаффит заковылял к ней, опираюсь на костыль с ложем в форме верблюда. Уонда напряглась, едва он полез за пазуху, но Аббан слегка поклонился и вытянул руку, в ней оказалось только спелое красное яблоко. Тогда Лиша поняла, что он слышал все. С Аббана станется и вовсе подстроить задержку, чтобы наслушаться вдоволь.

– Спасибо.

Лиша взяла яблоко, вгрызлась в него с восхитительным влажным хрустом и нашла его не хуже лекарств в ее травных мешочках. Во время приступа у нее обострялось не только обоняние, но и вкус, а также осязание, и она закрыла глаза, смакуя каждый момент.

– Запомни, госпожа, – проговорил Аббан тихо, чтобы не слышали другие. – Ты, может быть, дитя расчета, но Ахман – дитя страсти. Кровь учит его различать добро и зло, и он реагирует стремительно и без сожалений. Полагаю, эта черта полезна ему как воину и вождю.

– И что? – спросила Лиша.

– То, что Избавитель верит: настанет день, когда ты выйдешь за него, ибо это предрешено. Такова воля Эверама. Он никогда не оставит тебя в покое, даже если сейчас и отпустит.

– Что касается тебя, жонглер, – продолжил Аббан уже громче и заковылял к Рожеру, – я бы меньше волновался об Избавителе и Дамаджах и больше – о Хасике. Если узнает, что ты возлег с его дочерью без подобающей церемонии, сочтет это изнасилованием. Как только Ахман отвернется, он отомстит десятикратно, а твои ножички остановят его не лучше шелковых платочков.

У Рожера отвисла челюсть, и он опять схватился за медальон:

– Хасик – отец Сиквах?

Дюжего и грубого телохранителя Джардира знали все.

– Если Хасик узнает, Рожер, – вмешалась Лиша, – а этого не случится. Не позволяй Аббану себя запугать.

Хаффит беспомощно пожал плечами:

– Я говорю лишь правду, госпожа. – Он поклонился. – Перечисляю вероятности для твоих расчетов.

– Тогда выкладывай все. – Лиша снова откусила от яблока.

Она уже добралась до сердцевины и уминала его подчистую, оставляя только семечки и черенок.

– Нам обоим понятно, что болтать не в интересах ни Сиквах, ни Инэверы. Эведжах запрещает женщинам свидетельствовать о насилии. Слово Рожера перевесит их показания для Ахмана, а если нет, признание их правоты принесет смерть не только тебе, но и Сиквах.

– Честное слово? – спросил Рожер.

– Отвратительно, но это так, – подтвердила Лиша.

– Госпожа, Закон Эведжана может быть гибким, когда речь идет о крови Избавителя, – возразил Аббан. – Учти, насколько оскорбительно отказать этим девушкам, как недостойным.

– Хасик убьет меня, если я не соглашусь, – проговорил Рожер, пробуя слова на вкус.

– Да, изнасилует и убьет, – кивнул Аббан.

– Изнасилует и убьет, – тупо повторил тот.

– Да ладно, он не крупнее Уонды, – встрял Гаред и хлопнул Рожера по плечу крепкой ручищей. – Не боись, я не дам ему тебя зашибить, даже если сваляешь дурака.

Рожер был на полтора фута ниже Гареда, но продолжал смотреть на него свысока.

– Не бахвалься, Гаред. Ты привык слыть самым здоровым малым в часы купания на глубине, но Хасик уложит тебя в мгновение ока.

– А потом уестествит перед шарумами, чтобы все узрели твой позор, – подхватил Аббан. – За ним это водится.

– Ах ты, мелкий, жирный… – Гаред бросился на хаффита, потянулся к горлу, но Аббан плавно отшагнул в сторону здоровой ногой и резко ударил Гареда сзади костылем по ноге.

Тот взревел от боли и упал на колено. Развернувшись, упрямо попробовал напасть снова, но замер, когда обнаружил, что костыль нацелен ему точно в горло, а из кончика торчит узкий клинок.

– Ах! – произнес Аббан и завел лезвие Гареду в бороду, отчего тот судорожно сглотнул. – Я не был в шарадже с тех пор, как ядра сошли в мошонку, но даже я достаточно хорошо помню шарусак, чтобы свалить безмозглого быка, и знаю приемы, которые не дадут ему подняться.

Он отступил, смазанный маслом клинок влажно щелкнул и укрылся в костыле.

– Поэтому внимай, когда я делюсь с тобой мудростью. Если Хасик приходит в мой дом без Ахмана, который держал бы его на поводке, я кланяюсь и убираюсь с дороги, что бы и с кем он ни делал. Это убийца из убийц, а я повидал многих. Слушай наставника Каваля и, может, когда-нибудь сравняешься с Хасиком, но это произойдет не сегодня. – Он посмотрел на Рожера. – Учись у своей госпожи Лиши. Если не хочешь принять этих девушек – затяни дело.

– Как? – спросил Рожер.

Аббан пожал плечами.

– Скажи, что у вас принято быть… сговоренными, так?

– Сговоренными, – кивнул Рожер.