Дневник

Каял. Вечером часов в 9 пришли в Каял, это от Батайска 20 или 25 верст. Дорога была грязная и страшно тяжелая. Едва вышли из Батайска, пошел дождь, и мы мокрые шагали до ночи. К вечеру стало подмерзать. Получилась гололедица. Скользим, падаем, и весь мокрый, и в сапогах полно воды. Они у меня окончательно порвались. К тому же и есть хочется. Ведь сегодня еще с утра ничего не ели. Потеряли друг друга. Идем я, Половинка, Шпак и три чужих. Тихого где-то потеряли. Подходим к станции. Ярко падает на землю свет из вагонов штаба 1-го корпуса[32]. Электричество слепит глаза. Стучит динамо. В вагонах (видно в окна) тепло и светло. Чистота, занавесочки. Держимся за вагон, чтобы не поскользнуться, и бредем к станции. Открылась дверь, и в дверях показался блестящий офицер с аксельбантами и шпорами. Пахнуло на нас духами и теплом. А мы, грязные, мокрые до последней нитки, с грязью в сапогах, голодные и усталые, бредем дальше. Куда? Где наша часть?

В Каяле полно войск. Улиц пять прошли, каждая хата занята. Обозы стоят на улице. Скользко. Несколько раз упал.

– Знаете что! – предложили нам три наших новых спутника. – Идите вы по одной стороне улицы, а мы пойдем по другой. Кто из нас найдет пустую (незанятую) квартиру, зови остальных!

Пошли. Идем я, Шпак и Половинка.

В какой двор ни войдем, занято. Хат шесть переспросили безрезультатно. Пытались разузнать, где наш полк стоит, – никакого впечатления.

– А вон во дворе хатка, – указал Половинка, – должно быть, не занята!.. Пойдем?

Пошли.

Хата действительно не занята. Слава богу, наконец-то. Хозяйка долго спорила и говорила, что тесная хата и т. п., наконец согласилась впустить только троих.

– Нас шестеро, – заявили мы.

– Ни, ни, ни! – не впускала она в хату.

– Ну ладно, трое будет! – согласились мы.

Как хорошо, тепло. Мы сняли мокрые шинели, сапоги – и к печке. Соломы полна хата. Лежим на соломе. Ах, как приятно, как хорошо. А есть хочется страшно. Как бы это ей намекнуть?

– Тетка! – первый заговорил Половинка. – Нет ли у тебя повечерять[33]?

– Так чого ж, – подобрела хозяйка, – борщ остався. Сегодня у меня душ двадцать солдат обидало. Два раза варыла. Роздягайтесь, – добавила она, – та побыйте воши. У мене як стоялы козаки, так цилу нич былы воши, аж руки кажуть заболилы, пока всих перебыли![34]

Появился борщ, хлеб, картофель жареный. Едва только мы уселись на полу за борщ, как в окно раздался стук:

– Хозяйка, пусти переночевать!

– Нету места, – закричали мы, – видишь, и так полно!

– Ах вы…………….! – раздалось со двора. – Нашли квартиру, сукины сыны, а нам и не сказали!

Это были три наших компаньона. Мы о них и забыли на радостях, что нашли квартиру.

– Проваливайте, проваливайте! – кричал Половинка, усердно мотая ложкой.

28 декабря.

Спали хорошо. Встали часов в 7 и пошли искать полк. Решили, если не найдем полк, пойдем дальше к югу. Но дивизия наша здесь, очевидно, и полк здесь, через час нашли и полк. В роте идет пьянство и кутеж. Продают жителям награбленное в Ростове – мануфактуру, сахар. У артельщика целый мешок сахару. Нашли Тихого. Он отстал с одним стариком, терцем Богомоловым (нашей роты)[35].

– А я думал, вы в полку! – воскликнул Тихий, протягивая свою лапу.

С ними было ночью приключение. Он и Богомолов остановились у одного хозяина. Богомолов ночью вышел во двор по своим надобностям, двора не знал, переступил через заборчик, поскользнулся – и бултых в колодец. Колодец был без сруба. Тихий и хозяин услыхали глухой крик. Вышли на улицу. Слушали, слушали минут 10 и решили, что это кричит в конце села кто-то. Потом кинулись, терца нет. На двор, а он в колодце. Кое-как вытащили. Причем одна веревка перервалась. Шапку Богомолов потерял, утонула. Всю ночь голый он сушил у печки одежу. Хозяин дал ему рваную шапку, и в ней старик щеголяет. Тихий смеется над ним, называя его водолазом. Мы стали на квартиру 5 человек. Я, Тихий, Богомолов, Шутько (харьковский хохол из Купянска) и еще один орловский. На станции Каял стоит штаб 1-го корпуса генерала Кутепова[36], а рядом штаб Алексеевской дивизии. Мы в корпусном резерве. Говорят, в Батайске остановился фронт. Это 25 верст отсюда. Хорошо быть в резерве.

31 декабря. Каял (О.В.Д.). Отдохнули немного. Ходим на занятия. Все эти дни писал дневник. Начал с Мушкетово и вот сегодня дописал до настоящего числа. Отдали в стирку белье. Живется, в общем, ничего. Я согласен всегда стоять в корпусном резерве. Прислали обмундирование. Очень мало.

«Полторы рубашки на роту!» – смеялись солдаты, а сколько составов с обмундированием сожгли под Юзовкой и в Ростове. Получил английский смушек. Под шинель одевать тепло. Сплю на нем прямо на полу без соломы. Мягко и тепло. Расстилается во весь рост. Вчера все солдаты, которые отступали с полком от Верховья Орловской или Курской губернии, куда дошел наш полк, произведены в унтер-офицеры.

1920 год

Ст. Каял (Области Войска Донского)