Дневник. 1873–1882. Том 2

Сегодня после развода было совещание у великого князя Михаила Николаевича по вопросу о действиях, предстоящих в нынешнем году в Закаспийском крае. Кроме меня, были Гирс, граф Гейден, Генерального штаба генерал-майоры Гурчин и Глуховской и полковник Куропаткин. Объяснения, данные Глуховским и Куропаткиным, привели нас всех к заключению в пользу решительных действий с целью занятия пункта среди самого оазиса Текинского. Даже осторожный Гирс подал мнение в пользу такого образа действий, который, впрочем, не противоречит последним соображениям и нашего посла в Тегеране Зиновьева.

23 января. Вторник. Вчера утром меня потребовали во дворец, где я нашел князя Горчакова и Гирса. Получено известие, что принято соглашение между черногорскими и турецкими комиссарами о передаче 27-го числа Подгорицы, Спужа и других пунктов. После этих благоприятных известий читали депеши из Вены и Берлина о распоряжениях, сделанных нашими соседями по поводу воображаемой чумной заразы. В распоряжениях этих явно проглядывает недружелюбное к нам расположение и желание всячески причинять нам затруднения. Кроме того, канцлер прочел проект циркуляра, который, по мысли самого государя, предполагается адресовать ко всем большим державам после подписания нашего мирного договора с Портой. В циркуляре этом предлагается войти в общее соглашение на тот случай, если все старания Европы поддержать распадающееся здание Турецкой империи окажутся тщетными. Цель циркуляра заключается в том, чтобы «Европа» не допустила ни одну

из больших держав ни в каком случае завладеть Константинополем и Дарданеллами. О Босфоре умолчено с умыслом, по приказанию самого государя. (Проект этого циркуляра оставлен был без последствий.)

Вчера утром ездил я проститься с великим герцогом Мекленбург-Шверинским [Фридрихом-Францем II], который вчера же и уехал. Молодые уезжают завтра!

Заседания в Государственном совете не было, а вместо того у великого князя Константина Николаевича собралось Особое присутствие по воинской повинности. Просидели почти до 5 часов.

На днях получены от генерала Тотлебена соображения его на тот случай, если б армия наша должна была остаться в Турции и готовиться к новой войне. По этому вопросу я должен был иметь сегодня доклад у государя. Также назначен был мне сегодня же доклад в присутствии великого князя Михаила Николаевича о предположенной экспедиции в Закаспийском крае. Последние эти предположения в том виде, в каком они были постановлены в бывшем в воскресенье совещании, утверждены государем безусловно.

Что же касается соображений генерала Тотлебена и полученных от князя Дондукова касательно земского войска Южной Болгарии, то я счел своею обязанностью в присутствии трех великих князей высказать государю всю опасность нашего положения, если б наша армия осталась в Европейской Турции и если б в самом деле мы вовлечены оказались в войну с большею частью Европы. Я откровенно доложил о доходящих разными путями сведениях о[43] распространяемом будто бы нашими властями в болгарском населении убеждении, что русские войска не выйдут из этого края и что от самих болгар зависит вынудить нас остаться наперекор Берлинскому трактату. В Болгарии ходит по рукам прокламация, в которой дается совет будущему болгарскому земскому собранию отказаться от выбора князя до тех пор, пока не объединится вся Болгария в том составе, в каковом она была предположена Сан-Стефанским договором. Если бы осуществилась подобная макиавеллиевская комбинация, то мы были бы поставлены в самое трудное положение перед Европой. Без сомнения, нас обвинили бы в интриге, в нарушении Берлинского договора.