Дневник А. А. Любищева за 1918-1922 гг.

Бессознательно, в сущности, все биологи принимают имманентную телеологию, это можно найти также у Северцева. Один его принцип изменения признаков на ранних эмбриональных стадиях в сущности имманентно телеологичен, так как, хотя он и считает, что изменения могут быть как приспособительные, так и неприспособительные, но одно уже требование приспособительных изменений, чтобы они, несмотря на раннюю закладку, не внесли патологических изменений в организм, повышает в чрезвычайное количество раз и без того невероятное появление приспособлений. Мне кажется, появление приспособлений станет менее загадочным, если отбросить господствующую догматическую точку зрения о том, что в природе все исчерпывается пользой, а роскоши нет. Мне кажется, многое говорит за то, что организм не есть некоторое равновесие с неблагоприятными обстоятельствами, а что в нем есть (если только это не патологический, обреченный на вымирание, вид) некоторый избыток, позволяющий ему производить значительные уклонения от целесообразного строения. Но вместе с тем путь формообразования таков, что он, не ставя определенно утилитарных целей, попутно разрешает их, в этом смысле в организмах существует предустановленная гармония Лейбница. В деятельности человека (особенно научной) мы часто имеем такое появление пользы там, где ее не ожидали, понимая пользу в смысле приложимости (постройка Эйфелевой башни, беспроволочный телеграф, приложение неевклидовой геометрии к теории относительности). Аналогия получается довольно значительная: деятельность человека, в особенности рядового человека, такова, что кажется, единственным аргументом, им движущим, является выгода, что и повлекло к созданию теории экономического материализма. На самом деле величайшие достижения человечества диктуются вовсе не выгодой, но так как большинство бескорыстных человеческих стремлений скрыто от глаз (занятия, например, систематикой насекомых) или в период гонения на бескорыстное знание прикрываются ширмой мнимой утилитарности (например, прикрытие астрономии астрологией), то и кажется, что его вовсе нет. Природа творит также бескорыстно и в ее творениях встречается, может быть, все больше красоты именно там, где польза не преследуется, но может быть, что некоторое уклонение с пути для большего приспособления все-таки существует (как это указывает Бергсон). Обратное, именно, что произведение исключительно полезных особенностей может производить впечатление непредполагавшееся, именно эстетическое, иногда тоже имеет место, смотри, например, прекрасное место у Матерлинка в жизни пчел (10, 116, стр. 728); в нормандском пейзаже общая картина работающих крестьян производит гармоничное впечатление, хотя о создании гармонии никто не заботится. Можно привести пример военного судна, производящего прекрасное впечатление, хотя о его красоте никто не заботится. Очевидно, есть области утилитарного и эстетического, покрывающие друг друга, и области, расходящиеся, проанализировать это различие было бы чрезвычайно благородной задачей.

Съезд ботаников