Дневник эльфийского сутенера

«Дорогой дядя, спи спокойно, если ты начнешь и тут показывать свой мерзкий характер, тебя точно выпрут с кладбища», — громко прочел Кархи. — Так, а букетик тоже мог бы быть подороже. Ладно, вот эти два тюльпана можно и взять. Ух, ты, Урр-Бах, смотри какой красивый букет, хоть прямо так и дари! А кто его послал? «Пусть боги дадут тебе то, что не смогли дать твои внуки. Дедушка, приснись мне и скажи, куда ты спрятал бабушкины драгоценности».

— Жаль адреса нет, а то бы я подсказал, где их искать, — цокнул языком Кархи. — За такой букет не жалко спуститься на землю и шепнуть, где лежат камушки. Эти дураки родственнички не соображают, что умасливать дедулю надо было когда он еще дышал. Ты смотри, какие роскошные фиалки! Урр-Бах, откуда они здесь? Давай этот букет я загоню утром на Траурном рынке? Твоей Нирре хватит и этих двух.

— Кархи, для тебя есть что-нибудь святое? — мрачно поинтересовался тролль.

— А как же! Дружба, косяк «Болотный дух» и выдержанное «Дыхание шамана», не меньше десяти лет. За эти вещи я прибью любого. Ты не отвлекай. Ха, вот послушай, что пишут аристократам, — засмеялся гоблин. «Многоуважаемому господину графу желают пребывать в Свете его внучатые племянницы. Спасибо за то, что упомянули нас в завещании».

— Как ты думаешь, сколько эти племянницы получили, раз расщедрились на такое чудо? Наверно, не меньше нескольких тысяч золотом, если судить по цене букетика. Он стоит не меньше двух золотых. Может, толкнем его все-таки? За половину золотого с руками оторвут, а если поторговаться, то и золотой выручим. Хотя нет, мало кому завещают столько золота. Пусть будет половина.

— Фиалки будут хорошо смотреться на фоне белой одежды Нирры, — изрек Урр-Бах. — Убери руки с ее цветов, чего ты их мнешь, как косяк?

— Вот она, благодарность, — воскликнул Кархи, ловко собирая букет, в центре которого были великолепные фиалки. — Ну, как тебе букетик? Если после него она тебя сразу не потащит на руках наверх, то я ничего не понимаю в женщинах.

— Замолчи, наконец, — тролль придирчиво осмотрел произведение гоблина, но за неимением опыта решил, что сойдет и так. — Главное, цена букета сразу бросается в глаза. А девушке ведь главное внимание.

— Давай я поставлю его в воду. Кстати, сейчас насыпем туда эльфийской соли, она хорошо сохраняет цветы.

— Какой соли? — не понял тролль.

— Эльфийской, — Кархи достал с полки небольшую деревянную коробочку и взял из нее щепотку темно-серой пыли. — Не знаю, из чего ее получают, но цветы и покойников она сохраняет прекрасно. И стоит недорого.

— О покойниках больше ни слова, — предупредил насупившийся Урр-Бах.

— А чем тебе не угодила самая миролюбивая часть населения Каэры? — полюбопытствовал гоблин, ставя на подоконник вазу с цветами. — Ты хоть раз слышал, чтобы они вставали или мешали живым? Я — ни разу, как и наш шаман, а он знает все на свете. Даже то, что еще не было.

— Так-то оно так, но лучше о них не говорить, чтобы не привлечь неудачу.

— Покойник с набитыми карманами в нашем районе — самая большая удача, — серьезно заявил Кархи. — А два покойника — это дар богов, не меньше.

— Я сплю, — объявил тролль и демонстративно повернулся на своей кровати к стене.

Кархи собрался уже было рассказать анекдот про помершего гнома, но тут ему пришла в голову более интересная мысль. Гоблин широко ухмыльнулся, молча погасил светильник и, улегшись в свою постель, начал ее тщательно обдумывать.

Когда Урр-Бах проснулся, его удивила темнота, царившая в доме. Обычно он просыпался в одно и то же время, когда летнее солнце поднималось до соседской крыши. Но в этот раз было темно, хоть глаз выколи. Ничего не понимая, тролль сначала позвал Кархи. Гоблин не откликнулся. Урр-Бах встал с постели и на ощупь пошел к окну. На пути неожиданно оказался стул, о который тролль неудачно ушиб палец на ноге. Сам стул с грохотом упал на пол. Ругаясь в полный голос, Урр-Бах нащупал подоконник. Вдруг его коснулась ледяная рука и голос, похожий на кладбищенского шутника, проскрипел: «Раз не захотел играть в карты у меня, будем играть здесь». Урр-Бах заорал во всю силу своей могучей глотки и с вздыбленной шерстью прыгнул в окно, которое какой-то зеленый придурок плотно закрыл ставнями. Череп у Урр-Баха оказался крепче, поэтому его голова, пробив доски ставень, очутилась на улице, где до смерти перепугала старьевщика Сурша. Кстати, на улице оказалось светло.

— Покойник ожил! — придушенным голосом сообщил Урр-Бах остолбеневшему от неожиданного явления гоблину. Сурш припустил вперед, бросив тележку посреди улицы.

— Урр-Бах, дружище, ты чего испугался? — едва сдерживая смешки, поинтересовался Кархи. — Нет здесь никаких покойников.

— Сейчас будут! — взревел опять тролль и выдернул голову назад в комнату. Гоблин резво удрал на улицу, моментально сняв с двери засов. Урр-Бах тоже выскочил и погнался за тупым гоблом, громко обещая Кархи прикопать его рядом с его проклятыми статуями. Прохожие жались к стенам домов, кое-кто с перепугу с места махнул через забор.