ДНЕВНИК КРИШНАМУРТИ

 Мысль не может принести порядок, естественное течение добродетели. Добродетель не является непрерывным повторением памяти, практикой. Мысль-знание связана временем. Мысль по самой природе и структуре не может охватить весь поток жизни как целостное движение. Мысль-знание не может прозреть в эту целостность; мысль-знание не может осознавать её без выбора, пока она остается в роли воспринимающего, в роли внешнего наблюдателя. Мысль-знание не имеет места в восприятии. Мыслящий есть мысль; воспринимающий есть воспринимаемое. Только когда это соблюдено, происходит естественное, без усилий, движение в нашей повседневной жизни.

ОХАЙ

8 апреля 1975

В этой части света не бывает много дождей, осадки составляют от 15 до 20 дюймов в год, и эти дожди встречаются с великой радостью, так как в остальное время года их не бывает. На горах лежит снег, а летом и осенью они стоят обнаженные, выжженные солнцем, каменистые и неприступные; только весной они смягчаются и становятся приветливыми. Там раньше водились медведи, олени рыси, перепела, встречались и гремучие змеи. Но теперь они исчезают; страшный человек вторгается в их владения. Недавно прошли дожди, и долина стала зелёной, апельсиновые деревья покрылись плодами и цветами.

 Это прекрасная долина, тихая, вдали от деревни, и ты слышал воркование голубя. Воздух постепенно насыщался ароматом апельсиновых цветов, и за несколько тёплых безветренных дней этот аромат заполнил бы всю долину. Эту долину со всех сторон окружали холмы и горы; за холмами было море, а за горами — пустыня. Летом бывала невыносимая жара, но здесь, вдали от сводящей с ума толпы и городов, всегда пребывала красота. А ночью приходила необычайная тишина, щедрая и всепроникающая. Культивируемая медитация — это кощунство по отношению к красоте, а каждый листочек и каждая ветка говорили о радости красоты, и высокий тёмный кипарис хранил её в своём безмолвии; её струило потоком и старое искривлённое перцовое дерево.

 Вы не можете, не должны призывать радость; если вы это делаете, то радость становится удовольствием. Удовольствие — это движение мысли, и мысль не должна, никоим образом не может, культивировать радость, а если она стремится к тому, что было радостным, то это — всего лишь воспоминание, нечто мёртвое. Красота никогда не связана временем; она полностью свободна от времени, а потому и от культуры. Она существует, когда нет личности. Личность создана временем, движением мысли, известным, словом. В отказе от себя, от личности, в этом абсолютном внимании, заключена суть красоты. Освобождение от личности не является рассчитанным действием желания-воли. Воля руководит и поэтому сопротивляется, разделяет и тем самым порождает конфликт. Распад личности — не эволюция самопознания; это происходит вообще без включения фактора времени. Не существует пути или средства её прекратить. Абсолютное внутреннее не-действие есть позитивное внимание красоты.

 Вы развили широкую сеть взаимосвязанных видов деятельности, в которую оказались пойманы, и ваш ум, будучи ею обусловленным, в своей внутренней деятельности действует таким же образом. Достижение становится тогда наиболее важным, и неистовство этой гонки по прежнему остается скелетом[16 нажми] личности. Потому вы и следуете вашему гуру, вашему спасителю, вашим верованиям и идеалам; вера занимает место прозрения, осознания. Нет никакой необходимости в молитве, в ритуалах, когда отсутствует «я». Вы заполняете пустые места на этом скелете знанием, образами, бессмысленной деятельностью и таким образом поддерживаете в нём видимость жизни.

 В тихом спокойствии ума приходит то, что является вечной красотой, приходит незванно-непрошенно, без шума узнавания.

10 апреля 1975

В безмолвии глубокой ночи и в тишине утра, когда солнце первыми лучами прикасается к холмам, пребывает великая тайна. Эта тайна скрывается во всём живом. Если бы вы спокойно сидели под деревом, то ощутили бы эту древнюю землю с её непостижимой тайной. В тихую ночь, когда звёзды сияют ярко и кажутся близкими, вы осознали бы расширяющееся пространство и таинственный порядок всех вещей, неизмеримого и ничтожного, движения этих тёмных холмов и крика совы. В этом абсолютном безмолвии ума эта тайна расширяется без времени и пространства. Существует тайна в этих древних храмах, возведённых с бесконечной тщательностью, с вниманием, которое есть любовь. Изящные мечети и величественные соборы теряют эту призрачную таинственность, потому что в них поселились фанатизм, догма и помпезность.