Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

В прошлом, в УПК РСФСР, несмотря на то, что вопрос об аресте решал прокурор, такого «безобразия» не было. Если следователь обращался за санкцией на арест, то, прежде всего, решался вопрос о доказанности вины, именно конкретные доказательства, а не предположения.

В настоящее время достаточно указать на причастность к инкриминируемому преступлению и решить вопрос об аресте.

Теперь, о досудебном соглашении о сотрудничестве, предусмотренном главой 40.1 УПК РФ. Ст. 317.6 УПК РФ гласит, что «особый порядок применяется, если суд удостоверится, что…

1. Государственный обвинитель подтвердил активное содействие обвиняемого следствию в раскрытии и расследованием преступления, изобличению в уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества добытого в результате преступления».

Т. е. получается, что для достижения досудебного соглашения необходимо, чтобы один соучастник преступления изобличил в участии других соучастников.

Что же это ему дает? Согласно ст. 64 УК РФ, «при активном содействии участника группового преступления раскрытию этого преступления наказание может быть назначено ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, или суд может назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрен этой статьей».

Пользуясь данной главой, следствие и оперативные службы склоняют активного участника совершенного преступления и/или задержанного с поличным к заявлению о групповом преступлении. По досудебному Соглашению обвиняемый получает срок меньше меньшего, а следствие получает более серьезное раскрытое преступление. Таким образом строятся многие общественно-значимые и резонансные дела.

Я приведу абстрактный, но вполне возможный в реальной жизни, пример такого сотрудничества:

Задержан оперативными службами в момент передачи денег, допустим, помощник крупного чиновника, гарантирующий какие-либо услуги заказчику. Возбуждается уголовное дело, помощника арестовывают, но, так как имеются подозрения в отношении самого чиновника, арестовывают и его. В отношении помощника проблем с арестом не возникает.

В отношении чиновника, с учетом, что этот «вопрос» (за который помощник получил деньги) может решить только он, также следует арест. Его участие доказывать не обязательно. Дело приобретает «общественную значимость» и достаточный «общественный резонанс».

В течение определенного времени помощника склоняют к показаниям на своего начальника, разъясняя, что если он не даст показаний, то получит реальный срок за мошенничество, а если согласиться, то ему гарантируют, в худшем случае, условное осуждение.

Достаточно им будет одних показаний обвиняемого? В настоящее время, следует признать, что для суда этого достаточно. Других объективных доказательств суд, как правило, не требует.

Мне скажут, что я утрирую. А я могу привести примеры конкретных дел, по которым осуждены люди на основании одних показаний обвиняемых!

В 30-х годах прошлого столетия приводилась фраза, приписываемая Сталину: «Если из 10 привлеченных к уголовной ответственности один все-таки виновен, то это хорошая судебная практика».

Я же задам вопрос: а если из 10 обвиняемых один невиновен – это хорошая судебная практика или нет? Если кто-то хочет сказать – да, то возникает следующий вопрос: а если этим 10-м будет он?

В книге Жюля Верна, датированной 1873 годом, я случайно наткнулся на следующую фразу: «Дело касалось лондонской полиции, и только она одна могла выдать законное предписание на арест. Подобное строгое соблюдение законности прекрасно объясняется нравами самих англичан, которые весьма практичны в вопросах неприкосновенности человеческой личности и не допускают никаких посягательств на нее».

Подведем итоги всему сказанному. Может быть, уже пора, действительно, во главе угла поставить неприкосновенность человеческой личности и с этой точки зрения взглянуть на существующее у нас законодательство, связанное с арестом и соглашением о сотрудничестве?

Заслуженный юрист РФ,полковник юстиции.22.11.2010 г. Москва,«Матросская тишина»