Дневник одержимого Виагрой

Ну а в те ночи, когда девушка, без моего приглашения, цеплялась за меня в основном просто потому, что не за кого больше было зацепиться, и некуда было ехать, и не на чем было добраться, даже если было куда ехать, то тогда я по-христиански, конечно, мог принять одну или двух заблудших овечек. Или трех. Иви как раз подпадала под такой случай.

Она жила у меня в квартире три дня и была, по-моему, приятно удивлена, поняв, что я очень хороший, приятный парень с университетским дипломом, у которого просто необычная работа. Другие не были такими понятливыми.

Ночь # 7

Я понимаю, что говорить о том, что вы пошли в бондаж-клуб ради хорошей музыки, сродни попытке убедить кого-то, что вы подписались на «Хастлер» из-за проникновенных статей. Но в моем случае это было так. И все же я невольно оказываюсь все больше и больше погруженным в обстановку бондажа.

Район Залива — это место бурно развивающегося и неожиданно обширного бондаж/фетиш/садомазо-сообщества. В любую ночь недели какой-нибудь Джо Мазохист найдет для себя два-три хорошо организованных мероприятия. И в качестве неких послов были танцоры, с которыми я работал, которые вместе со мной ходили на эти мероприятия, раздавали там брошюры и заигрывали с людьми, стараясь продвигать новый для клуба бизнес. Как я уже говорил, с самого начала я не имел к бондажу никакого отношения. А после какого-то знакомства с этим я стал еще дальше от него.

Настоящие бондаж-клубы (в отличие от ночного клуба с ориентацией на бондаж, в котором я танцевал, находившегося в центре и весьма посещаемого) в действительности похожи на дома с привидениями. Представьте себе сцену с Хромым в «Криминальном чтиве»[137]

вместе с подвалом Джейма Гамба в «Молчании ягнят»[138], и вы правильно поймете, что это. Каждый из тех, в которых я побывал, был похож на темную пещеру. Холодная, лишенная эмоций музыка техно гремит из невидимых источников по всем комнатам. Вдобавок к отсутствию настоящего света есть еще и фактор смены пола. Большинство мужчин перед вамп — мужчины, но многие женщины, которых вы видите, — тоже мужчины. И есть существа, просто не попадающие ни под какую категорию. Сногсшибательные супермодели, ростом далеко за два метра на своих каблуках, с голосами на добрую октаву ниже моего; неземное оно, к которому не применим даже термин «гермафродит». Есть здесь также и типы с долгой уголовной историей, с небрежными сине-черными тюремными татуировками, которые, очевидно, перестали принимать лекарства, специально выдававшиеся им прежде, и теперь вот они здесь, ужасно одетые и ищущие любовь или что-то на нее похожее.

Я впервые попал на подобное сборище с симпатичной танцовщицей, называвшей себя Зу. По дороге туда в такси я внимательно просмотрел рекламную брошюрку мероприятия. Она вызвала во мне желание вернуться домой и укрыться одеялом с головой. «Туго затянутый ад! Сучки задыхаются, давятся и просят пощады у наших хозяев. Ждем вас на втором этаже, подвальные ублюдки! Хозяйки, щелкающие хлыстом. Они ездят на не заслуживающих прощения хлюпиках, бьют их рукояткой хлыста и всячески унижают! Жалкие стоны этих ничтожеств вызывают только презрение и желание усилить наказание! Твари, подчиняйтесь! Мужчины и женщины в одежде противоположного пола, покорные мужчины, женщины-доминанты, любящие одеваться в кожу и бить по задницам. Женщины с ампутированными конечностями».

— С ампутированными конечностями? — Я не удержался и произнес это вслух в такси.

Зу просто рассмеялась в ответ:

— Да они просто отпад.

Чудненько.

Мы оба полностью в коже и синтетике, она наряжена, будто школьница из ада, в сапоги из лакированной кожи до бедра, поднимающиеся под юбку из шотландки, прозрачный верх и собачий ошейник с пристегнутым поводком, за который мне придется ее водить.

Снаружи это место выглядело бы совсем как какой-нибудь склад в индустриальном районе на окраине, если бы не два верзилы, одетые в кожу, у дверей. Изнутри просачивался тусклый свет, горящий чуть сильнее уличных фонарей. Мы заходим в импровизированное фойе, в котором полно стимулирующих, по замыслу устроителей, надписей и обещаний того, что нас ожидает (в действительности получилось именно так, как было написано). Больше всего бросается в глаза надпись: «Нет боли — нет удовольствия», которая заставляет по крайней мере одного человека (а именно меня) задаться вопросом:

— А какого черта мы сюда премся?

Мы заходим и обязаны подписать документ, ограничивающий наши права. Это обязательно для всех. Возможно, это самый необычный документ, который я когда-нибудь подписывал. Подписав эту бумагу, мы с Зуберем на себя обязательства:

• Не заниматься сексом без презервативов друг с другом или с кем-нибудь еще, кого мы встретим здесь этой ночью (для этой цели в клубе повсюду расставлены корзины с презервативами, смазкой, перчатками, сарановой пленкой[139], спиртом — стерилизующим, а не для питья — и большим количеством воды).

•Не прикасаться к тем, кто не хочет, чтобы к ним прикасались, и вообще уважать пространство и границы каждого.