Дневник офицера КГБ

Нам повезло. В магазине почти никого не было. Отоварились быстро.

Разгрузив в гостинице продукты, сели со Стасом перекусить.

– За проделанную работу не грех и по рюмочке «Столичной» принять, – произносит Стас, наливая водку в стаканы.

«Столичная» водка экспортного исполнения (согласно этикетке) в дуканы поставлялась из Пакистана. На обратной стороне этикетки, как сейчас помню, была напечатана дата выработки: «24.04.84 г.» и номер смены. Водку с такой датой мы употребляли и в 1985, и в 1986, и 1987, и в 1988 году. Сколько же ее произвели в Союзе в 1984 году? А сколько в Пакистан вывезли?

– Ну, Санек, – Стас довольно хлопает себя по животу. – На правах победителей нам отдаются два часа на «разграбление» дуканов. Рафтим (пошли)!

Пройтись по дуканам хотелось. В сентябре толком нам не удалось это сделать. Жили на Яковлевской вилле, далеко от дуканов. Возили нас в автобусе с занавешенными шторками. Держали на коротком поводке. Может, чтобы в Союз не сбежали?

В Кандагаре есть дуканы, но товара мало, и цены на них раза в два выше, чем в Кабуле. Да и по Кандагару, как по Арбату, не пройдешься. В Кабуле другое дело – есть где раздышаться.

* * *

Дуканы Кабула поразили меня изобилием и блеском товара. Руки сами собой так и тянутся к ним. Дуканщики помогают, чуть ли не в карманы вещи тебе суют. Невозможно удержаться от покупок!

– Ты что там рассматриваешь?

– Зажигалку присмотрел. Вроде ничего. – Кручу в руках красивую зажигалку, такую в Союзе с руками оторвут.

– То-то и оно, что ничего, – Стас берет из моих рук зажигалку, чиркает. – Да ей прикурить всего на пару сигарет.

– Э! Зачем так говоришь, уважаемый, – дуканщик понимает по – русски. – Хорошая зажигалка, жапановская (имеется в виду японская).

– И сколько она стоит? – спрашивает Стас.

– Пятьсот афгани, – называет цену афганец.

– Сколько, сколько? – переспрашивает Стас. – Пятьсот? Пошли отсюда, Санек. За такие деньги мы тебе пять таких зажигалок купим. Пятьсот!

Стас уверенно идет к выходу. Я в недоумении следую за ним. У меня были разные зажигалки, так что в них я немножко разбирался. Зажигалка, которую выбрал, мне понравилась сразу, хорошая. Но возражать не стал. Стас знает, что делает.

Дуканщик, видя, как уходят живые деньги, хватает его за руку:

– Зачем торопишься? Называй свою цену.

– Называть? Не нужна нам твоя зажигалка. Точка. – Стас открывает входную дверь.

– Четыреста пятьдесят, – бросает нам в спину дуканщик.

– Хуб аст (хорошо), – Стас поворачивается к дуканщику, который довольно потирает руки, в предчувствии прибыли.

Четыреста пятьдесят афгани – хорошая цена, очень хорошая.

Выдержав паузу, Стас добавляет:

– За сто пятьдесят – возьмем.

Лицо торговца вытягивается, восторг сменяется разочарованием. На него жалко смотреть.

– Зачем обижаешь, уважаемый? Из Пакистана товар дорого везти. Пакистан берет, душман берет, шурави берет. Все берет деньги. Бача кушать хочет, – ноет дуканщик.

– Ты это кого с душманами сравниваешь? – Стас грозно смотрит на афганца.

– Нет, нет! – машет продавец руками, понимая, что дал маху. – Шурави хорош. Очень хорош.

– Без тебя знаем, какие мы… И на жалость нечего давить. За счет шурави и живете. Двести пятьдесят афгани даю за зажигалку, последняя цена.

Дуканщик выпрямляется, куда делся его жалкий вид? Уверенный, спокойный взгляд. Артист! Купился я на твою игру. Впредь – наука. Да, торг – это великое искусство!

Сошлись, на двухстах восьмидесяти афгани. Заплатив, выходим из дукана. Продавец что-то ворчит себе под нос.

– Стас, у меня голова разболелась от ваших разборок. Стоило торговаться? Сам же сказал, что зажигалка плохая.

– Стоило, стоило! Говорить – не значит думать! Зажигалка хорошая. Такую меньше чем за четыреста афгани не отдадут, можешь проверить. Запомни: в Афганистане хорошую вещь можно за полцены купить. Зажигалка – это так, мелочь, что-то вроде урока для тебя.

– Хороший урок, спасибо!

* * *

Стас еще в течение часа давал мне урок и по «разграблению» дуканов.

После покупок зашли в шашлычную. Съели по паре шашлыков, по лепешке – с пылу с жару они очень вкусные. Запили все баночным пивом.

У нас было традицией, будучи в Кабуле, заходить в заведение.

Шашлычные – маленькие, на три – четыре столика, но по афганским меркам чистые, уютные. Всегда играет восточная музыка, тихая и очень мелодичная. Лепота! Душа отдыхает. Официантами там работали бачата двенадцати – четырнадцати лет. Как только очередной посетитель покидал шашлычную, они тут же ныряли под стол, заглядывали под стулья, проверяя, не оставлен ли там «подарок», и только потом убирали со стола. Шустро работали. Нашим официантам у них бы поучиться сервису.

Однажды мы зашли в шашлычную и встали как вкопанные. Из динамиков японского магнитофона доносился хриплый голос Владимира Высоцкого: «Ах, какая же ты близкая и ласковая! Альпинистка моя, скалолазка моя!»…