Дневник офицера КГБ

Во время учебы в Ивановском химико – технологическом институте, на первом курсе, я траванулся антибиотиками. Простудился, поднялась высокая температура, ну хозяйка квартиры и вызвала «Скорую помощь». Приехали студенты – медики, дали кучу таблеток, сказали: «Пей», – и уехали. Выпил, после чего рвало всю ночь, а наутро предстоял первый экзамен – высшая математика. От такого экзамена и без таблеток тошнит. Но после того, что я пережил прошедшей ночью, я готов был на что угодно, лишь бы полегчало.

– Пей! – почти в приказном тоне сказал Стас. – Каждый через это прошел. Погоди, после отпуска то же самое будет. Афганистан, однако!

Он был прав. Это случалось с каждым, и каждый раз после приезда из Союза. Мне еще повезло, а вот Володя две недели «унитаз на меткость проверял», даже энтеросептол не помогал, его чуть в Союз не отправили. Кто-то скажет: «В Союз? Так это же хорошо». Хорошо?! А злые языки? Нашему чекистскому брату только дай повод позубоскалить. Представляю, как бы они смеялись: «Что? Выполнил интернациональный долг? Приехал, обстрелял душманов пулями из г…на – и уехал!»

После таблеток мне стало легче. Но дискомфорт остался, – результат бессонной ночи.

Ребята уехали, я задремал. Проснулся от шума. Это парни вернулись из Кандагара. Постучав (без стука входить было не принято), в комнату заглянул Нур.

– Живой, Александр? Есть хочешь?

– Жив пока, спасибо, ничего не хочу. А таблетки еще пить?

– Если желудок нормализовался, не нужно, – вылезая из-за спины Нура, сказал Стас.

Стас по медицине был старший, назначен медбратом. Он получал в Представительстве на группу медикаменты и спирт, литра два; правда, спирта я не видел – видимо, он еще в Кабуле «выпадал в осадок».

На следующий день встал бодренько. Умылся. Ребята поднялись часов в семь. Глядя на меня, Нур спросил:

– Куда собрался?

– С вами, в Кандагар. Я что, отдыхать приехал?

– Похвальное стремление. Только еще денек отдохни. Мы шефа предупредим, еще навоюешься.

Вообще-то я и сам чувствовал, что не мешало денек отлежаться.

Стас с Нуром ушли, а я стал изучать виллу и окрестности, поскольку в первые два дня по известной причине этого сделать не удалось.

Вилла представляла собой просторное здание, построенное американцами (до нас они были советниками у афганцев) в восточном стиле с высокими, куполообразными потолками. Внутри пять комнат, пятая сделана из части большого зала. В зале находился камин и три выхода, один – через кухню и два – напрямую во двор и на улицу. Во дворе – небольшой пруд с рыбками, похожими на наших карасиков, только разноцветными, на заборе – плетистые розы. Красота!

Вышел на улицу. Откуда-то появился оборванный пацаненок – афганец. На ломаном русском стал просить у меня хлеб. Вынес ему печенье, конфеты; оглянулся, а их уже трое. Пошел еще за порцией, выношу, а их уже человек двадцать. Растут, как грибы. Что-то здесь не так. Объяснил, что больше ничего нет. А они галдят, требуют еще. Махнул рукой, пошел на виллу, закрыл дверь.

Немного отдохнув, взял тряпку, ведро, сделал на вилле уборку. Потом прилег. Только задремал, – шум двигателя. Ребята вернулись, вышел встречать.

– Гостей принимал? – показывая на афганских ребятишек, которые, оказывается, все еще находились возле виллы, спросил Нур. – Что-нибудь им из еды давал?

– Да так, печенье, конфеты.

– Печенье, конфеты, – передразнил Стас. – Никогда не давай. Теперь от них не отвяжешься, до последней рубашки будут клянчить.

– Да я уже понял свою ошибку.

– Буру, буру (пошли, пошли), – нарочито сурово замахал на пацанов Стас.

Малышня нехотя, продолжая жалобно клянчить, удалилась от виллы.

– Не такие уж они голодные. Просто любят «цыганить», – сказал Нур, – национальная традиция.

– Ты что, виллу помыл? – обращаясь ко мне, спросил Стас. – Молодец. Только этого делать не нужно было, поскольку каждый должен делать то, за что он отвечает в данный момент. Сегодня я дежурный по вилле.

И Стас объяснил мне обязанности дежурного.

– Завтра ты. И никакой личной инициативы. Если каждый будет делать, что ему хочется – ничего хорошего из этого не получится.

Стас на гражданке был педагогом, даже занимал пост директора школы, поэтому поучать – это у него «профессиональное заболевание».

– Кончай инструктаж, – прервал очередной монолог Стаса Нур. – Пора в «Ураган» ехать. С нами поедешь? – обратился он ко мне.

Мне очень хотелось узнать, что такое «Ураган», слово уж больно грозное, но я еще не совсем поправился.

– Если моя помощь не очень нужна, я бы остался. Хочу выспаться, чтобы завтра с вами в Кандагар выехать. Хватит уже «загорать».

– Оставайся.

Ребята уехали, а я минут через двадцать крепко уснул.

* * *

– Тревога! Тревога! Санек! Подъем! – раздался тревожный стук в дверь.

Слетаю с кровати. Спросонья ничего не понимаю. На ходу натягиваю рубашку, брюки, хватаю стоящий у кровати автомат, в шкафу – подсумок с боекомплектом. А в голове крутится: «Только избавился от «медвежьей болезни» – и на тебе, тревога! Хоть бы объяснили, что делать в такой ситуации».

В коридоре слышатся крики, топот ног.

Настойчивый стук в дверь.