Дневник посла Додда

Сегодня утром все немецкие газеты сетуют на жестокое убийство Дольфуса и заявляют, что это дело рук недовольных австрийцев, а отнюдь не нацистов. Сведения, поступающие из Баварии, показывают, что тысячи австрийских нацистов, которые вот уже год живут в Баварии за счет германского правительства, десять дней назад проявили большую активность, некоторые из них вопреки закону перешли границу; все они усиленно занимались военной муштрой и готовились вернуться в Австрию. Несмотря на все обещания Гитлера прекратить антиавстрийскую пропаганду, германский пропагандист Хабихт все еще распинался по радио о необходимости присоединить древнее государство Габсбургов к третьему рейху. Но теперь, когда переворот не удался, а убийцы сидят за решеткой в Вене, германское правительство осуждает всех, кто говорит, что убийц поддерживали из Берлина.

Без сомнения, в один прекрасный день выяснится, что с весны 1933 года в Австрию текли из Германии миллионы долларов и поступало огромное количество оружия. Весь мир еще раз клеймит позором гитлеровский режим. Ни одна страна за всю новую историю не была так непопулярна, как нацистская Германия. Теперь же этот последний штрих завершает картину. Когда дней через десять здесь будут получены сегодняшние американские газеты, я думаю, в них окажется немало резких выпадов против нацистов.

Суббота, 28 июля. Государственный департамент поручил мне побывать во всех наших консульствах в Германии и доложить о проделанной работе, а также о качестве и численности штата сотрудников. Консул Гейст теперь по моему поручению уехал в Бреслау, Бремен и Гамбург. Сам я позднее побываю в Лейпциге, Дрездене, Мюнхене, Штутгарте, Франкфурте и Кельне.

Особенно решительные перемены необходимы в Гамбурге, где американский импорт и германский экспорт упали за последнее время более чем вдвое. От консулов в Гамбурге по существу нет никакого толку, – по крайней мере треть их просто бесполезна. Для нашего времени это очень характерно – люди живут за счет правительства, не принося никакой пользы.

Сегодня утром ко мне пришел раввин Моррис Лазарон из Балтимора, который привез с собой письма от Мессерсмита и других американцев. Он друг Феликса и Макса Уорбергов, здесь он надеется договориться с чиновниками министерства иностранных дел и попытаться убедить их в необходимости более разумной политики в еврейском вопросе. В его манерах и внешности нет ничего еврейского; человек он отнюдь не застенчивый; но он показал мне с десяток писем к разным немцам, и из этих писем видно, что он питает честолюбивые замыслы. Я посоветовал ему не торопиться. Неосторожность в этом деле может вместо пользы принести вред. Макс Уорберг в Гамбурге ожидает вестей из Берлина. Я сказал Лазарону, чтобы он постарался правильно обрисовать Уорбергу положение, а то немцы подумают, будто я сотрудничаю с этими людьми, и это может поставить в затруднительное положение представителей министерства иностранных дел, которые ведут себя очень умно и внимательны ко мне с тех самых пор, как я здесь. Гитлер обещал мне так много и сделал так мало, что я не могу теперь никого обнадеживать.

Воскресенье, 29 июля.

Весь день я работал над «Старым Югом»: писал самую трудную, восьмую, главу, в которой разбирается колониальная политика Стюартов и смутная эпоха в западноевропейской торговле и экономике. Я трижды переписывал эту главу. Надеюсь, теперь я переписал ее в последний раз. В Англии была группа весьма выдающихся деятелей, которые резко выступали против Людовика XIV и Яна де Витта⁶.

Понедельник, 30 июля.

В четыре часа я посетил Лимбург-Стирума, чтобы узнать, пришли ли Нидерланды и Англия к какому-нибудь соглашению относительно Дальнего Востока или сотрудничества с Бельгией в случае войны между Францией и Германией. Мы непринужденно беседовали о Дальнем Востоке. На интересовавший меня вопрос он ответил отрицательно и сказал:

– Боюсь, что, поскольку речь идет о наших торговых предложениях, мы не сможем достигнуть договоренности в переговорах с японцами, ведущихся теперь в Батавии. Не следовало вести переговоры в Батавии, ибо это поставило нас в невыгодное положение и дало японцам возможность, которой они, конечно, пользуются, чтобы возбудить беспорядки на Яве, в нашей колонии.

Потом он высказал опасения, что Япония подчинит себе Китай, прежде чем Англия и Соединенные Штаты выработают общую политику в этом обширном районе земного шара.

– Англия и Голландия в самых лучших отношениях, – сказал он. И хотя это не было прямым ответом на мой вопрос, я ушел, глубоко убежденный, что Голландия присоединяется к недавнему заявлению, в котором Англия выражает согласие считать Рейн своей восточной границей, в случае если на европейском континенте разразится война. Если это правда, Германия, таким образом, оказалась в самом сложном окружении за все время своего существования.