Дневник посла

Как раз в это время получилось так, что чудотворец отправился в Лион по каким-то семейным делам. Рачковский использовал его отсутствие в России для того, чтобы еще больше восстановить царя против Филиппа в надежде воспрепятствовать его возвращению; но Филипп почувствовал, что против него замышляется заговор, и 19 апреля 1903 года телеграфировал великому князю Николаю, умоляя его немедленно встретиться с императором и замолвить за него слово.

Не прошло и двух недель, как Рачковский, один из самых значительных чиновников императорской администрации и страж такого большого числа секретов, был без промедления уволен. Никакой компенсации он не получил, даже обещаний на этот счет. Он оказался на улицах Парижа безо всяких средств к существованию.

Однако к концу 1903 года дипломатические отношения между Россией и Японией с каждым днем становились всё более напряженными. На пороге явно предстала война.

Правильное понимание всей драмы, которой предстояло быть сыгранной на Дальнем Востоке, было далеко за пределами интеллекта бывшего молодого приказчика в мясной лавке. Тем не менее у него хватило смелости предсказать быструю и блестящую победу. Он даже всенародно указал на великого князя как главнокомандующего, которого должен выбрать царь в соответствии с тем, что подсказала Филиппу его гениальная интуиция.

Император был очень ревнив по отношению ко всему, что касалось его власти, и он сразу же понял, что дворцовая клика использует чудотворца для того, чтобы осуществлять влияние на него при исполнении его монарших обязанностей. Он немедленно под туманным предлогом отправил Филиппа восвояси, хотя и осыпал его цветам и подарками.

Чудотворец с грустью направил свои стопы к родным пенатам. После великолепия и роскоши Царского Села улица Тет-д’Ор и ее квартал показались Филиппу ужасно вульгарными. Возвратившись в свой унылый врачебный кабинет и возобновив отношения со своей невзрачной клиентурой, как бы пришедшей из прошлого, Филипп почувствовал всю горечь превратностей человеческих судеб. Вскоре он стал человеком мрачным, желчным и с неуравновешенным характером. Он вообразил, что окружен только врагами, что за ним наблюдает полиция, что его преследуют таинственные и могущественные личности. Затем он потерял свою дочь, госпожу Лаланд, которую он горячо любил. Сломленный горем, он уединился в своей деревушке в Арбреле, где и скончался после непродолжительной болезни 2 августа 1905 года.

Вторник, 1 декабря

Едва в Галиции была утверждена русская власть, как ее чиновники ввели в практику наихудший вид русификации в качестве подарка от пришельцев.

Когда два месяца назад русская армия вступила на территорию Галиции, великий князь Николай Николаевич выпустил прокламацию, щедрую на добрые пожелания: «Вам, народам Австрии и Венгрии, Россия приносит свободу и осуществление ваших национальных чаяний. Россия желает, чтобы все вы отныне развивались и процветали, сохраняя драгоценное наследие вашего языка и вашей религии».

От этой прекрасной программы уже ничего не осталось. Русский национализм триумфальным маршем шествует по Галиции. Административная власть сосредоточена в руках генерал-губернатора, графа Владимира Алексеевича Бобринского[9]. Я хорошо его знаю; он – умный, честный и вызывающий симпатию человек, но, вероятно, наиболее реакционно настроенный из всех националистов. Основа его убеждений лежит в ненависти к униатам; в настоящее время униатская церковь имеет не менее 3 750 000 последователей из общего числа жителей Галиции в пять миллионов человек.

У Бобринского есть привычка говорить: «Я признаю только три религии в Восточной Европе: православную, католическую и еврейскую. Униаты – предатели православия, ренегаты и отступники. Мы должны силой вернуть их на правильный путь».

Сразу же начались преследования. Арест униатского митрополита Шептицкого, высылка базильских монахов, конфискация собственности духовенства, уничтожение гуцульских молитвенников, замена униатских священников русскими, перевозка гуцульских детей в Киев и Харьков, чтобы обратить их в православную веру, – таков результат двух последних месяцев, если говорить о религии. В политическом плане надо добавить закрытие гуцульских газет, закрытие университета и школ, увольнение всех галицийских чиновников и их замена ордой русских бюрократов.

Об этой ситуации я имел официальную беседу с Сазоновым. Сложившееся положение наносит ущерб будущему русскому влиянию в этих районах Галиции, в которых Габсбурги сумели стать популярными.

«Я готов признать, – заявил Сазонов, – что политика Бобринского часто оказывается неудачной и что наши чиновники действуют неуклюже. Но не ожидайте от меня, что я выступлю в защиту униатов; я уважаю римских католиков, хотя и сожалею, что они впали в ошибку. Но я ненавижу и презираю униатов, потому что они – ренегаты».

На днях великий князь Николай Николаевич жаловался на задержку с прибытием поставок для армии в Галиции: «Я жду эшелоны с боеприпасами. Они же присылают мне эшелоны со священниками!»

Среда, 2 декабря