Дневник священника. Мысли и записки

При всем этом я убежден: неизменяемая часть богослужения должна остаться по-славянски. Это Литургия, Вечерня, Утреня. А то, что изменяется каждый день (стихиры, тропари, кондаки и проч.) нужно перевести на русский язык. Можно сколько угодно доказывать пользу церковнославянского языка для всех частей богослужения, но приведу пример: в 1998–1999 годах я был чтецом Казанского собора. Меня ставили читать канон на Всенощном бдении. Я мысленно переводил сложные обороты славянской речи в тропарях канона и читал их по-русски. Таким образом, я читал адаптированный, или русифицированный, вариант канона. Никто этого не заметил, но заметили, что канон вдруг стал понятным. И митрополит сказал: «Константин так внятно читает, что пусть читает теперь канон только он».

И никто не знал, что дело не во внятности чтения, а в том, что канон стал понятней.

…

Дети поражают непосредственным мировосприятием.

Вечером рассказываю, что в нашем соборе проводили исследования. Оказывается, он прогнулся и лет через 500–700 может рухнуть. Уля:

– А мы как же?..

Выхожу утром закрыть за Катей дверь (провожаю в школу). Завернулся в простыню. По плечам длинные волосы. Катя, в изумлении:

– Папа, ты копия Иисус Христос. Такой же милый и… жалкий.

В одном храме мне рассказывают: «…отца В. здесь просто съели». Уля делает большие глаза и шепотом, прижимаясь:

– Папочка, ужас, пойдем скорей отсюда, тут людей едят!..

Уля читает молитву Иисусову. Скороговоркой произносит, быстро крестится и делает земной поклон. Вскочила – и опять (несет взятый на себя обет). Я захожу в комнату, вижу это и спрашиваю:

– И как ты думаешь: Господь успеет сообразить, что ты Ему бормочешь и что ты делаешь?..

Она переводит дыхание. Смотрит на меня. Прищуривается:

– Господь? Успеет. Он – ВСЕМОГУЩИЙ!

…

Никогда не понимал людей, для которых Церковь – это своего рода служба ритуальных услуг. Это особая, четко выраженная аудитория.

Приходят исключительно после Литургии. Напряженные и злые лица. Требуют, именно требуют, немедленно отслужить панихиду или молебен. Почти всегда даже одинаковыми словами:

– Мы заплатили! Пятнадцать рублей.

Так целый день идут, сменяя один другого. И приходится отказывать в общении тем, кто пришел поговорить, исповедаться. И служить.

Вот это точно для меня мучительная процедура. Как ни пытаешься молиться искренне и относиться ко всему происходящему философски, не можешь избавиться от ощущения абсурда такой вот религиозности.

Думал: откуда это у людей? Может быть, какой-то батюшка (или монастырь) именно так учил относиться к храму и к Богу, может, это что-то вроде какой-то традиции? Но откуда она? Кто ее ввел, пропагандировал?

…

После сотен исповедей – утром, вечером сегодня, в прошлые дни… вдруг мысль об одном грехе, в котором стали исповедаться в последнее время катастрофически часто: хула на Бога, на Божию Матерь, святых, на Церковь во время молитвы дома или во время богослужения.

Еще два-три года назад такого шквала хулы не было.

Понятно, что это бесовское искушение, диагностированное и точно описанное отцами еще тысячелетия назад. Но почему именно в последнее время так часто?..

Поток сплетен и гадостей, которые выливают на Церковь и веру СМИ? И все это через подсознание как-то начинает действовать?

Какая-то очередная неудача сатаны, от которой он пришел в ярость и мстит?.. Что за неудача? Пробуждение религиозности в русском человеке, возвращение в Церковь тысяч и тысяч людей?..

Великая Пятница

Трудные дни, которых и ждешь, и побаиваешься. И от тех тем, что встанут перед нами: Страсти Христовы, Смерть… и от тебя Христос ждет ответа – что ты в своей жизни изменил, зная все это? И от физической усталости.

Но знаешь, что все это приведет к какому-то особому, возвышенному состоянию души. Пройдя через Страстную, к Пасхе подходишь уже немного иным.

И еще большая тема: что делать с тем, что люди мало что понимают из совершающегося богослужения?

Но главное-то понимают! Даже когда мы понимаем тексты, обряды богослужения Страстей лишь на 10 %, мы понимаем все равно больше, чем ученики Христовы, Его Мать. Они вообще не понимали, как могло случиться, что Иисус был схвачен, жестоко мучим, казним…

Они просто были с Ним в эти страшные минуты (хотя кто-то от страха и убежал).

Вот так и нам: хотя бы побыть с Господом, принести к Его Страданиям каплю наших сил, напряжения ума, вслушивающегося в тексты, чувств, переживающих драму.

Великая Суббота

Такой прекрасный и великий день. Но приближается еще более светозарный и великий… Отец А. Шмеман замечательно осмысляет, пишет, что смысл Пасхи – в разрушении смерти. Причем не просто в разрушении смерти, происшедшей тогда со Христом, в Его личном Воскресении. И даже не в обещанной нам будущей (эсхатологической) победе над смертью.

А и в разрушении смерти в нас: уже в этой жизни, сейчас. «Поэтому и все настойчивые “воскресни”, “восстани” – это не “инсценировка” прошлого, не “символизм”, а мольба о том, чтобы все это совершилось и совершалось с нами, в Церкви, в мире» («Дневники», 11 апр. 1977).