Дневник. Том V. 1863–1864. Все и во всем Бог. Возлюби ближнего твоего, как самого себя

Исповедуя прихожан, я чувствовал себя хорошо до случая искушения. Подходили ко мне из‑за ширм с обеих сторон. Все было пока ничего: подходили знатные да хорошие и прихожие с обеих сторон: на это сквозь пальцы смотрел; но вот подошла ко мне слева одна невзрачная старушка — и озлобился я на нес, окаянный: как де смеет подходить, а как другие, повиднее, подходили — победа; и вот с того времени скочил, как молния, диавол в мое сердце: и омрачил, и стеснил, и уязвил меня, как самая злая пчела или стрела — и тошно и тяжко мне стало; я стал невольником; слово иссякло; любовь и кротость к ближнему пропали: я стал на всех смотреть как‑то неприязненно (против одного согрешил — против всех согрешил); молился, молился — немножко полегче стало; но все лукавый не выходил совершенно, и всю исповедь<я>оставался в некоторой тесноте. — Вот как тяжело согрешать священнику — лицеприятием, презорством, нетерпением и озлоблением! — Сохрани, Господи!

Дома бывши уже огорчился на жену — и опять уязвился, уже после вечерней молитвы. — Мужие, любите своя жены и не огорчайтеся к ним! (Кол. 3, 19.) Я забыл эту заповедь Божию, Апостолом данную. В горечи сердца говорил с нею грубо, нелюбовно, хладно — за ее любовь, ласки ко мне! Теснота в груди была, беспокойство — приласкал ее, помирился с нею: и легко стало. Спал спокойно. А перед этим огорчился на то, что сахар крупно кто‑то наколол — и тоже уязвился, уранился. — Но на вечерней молитве слезами отмыл этот грех. — Лукавое сердце ко всему придирается, чтоб рассориться с ближними. — Деньги с жадностию считал.

Что мы, братия, не исполняем законов Вседержительного Бога? — Разве Он не знал, чего требовал и требует от нас? Разве Он требует от нас невозможного? Разве для Себя только, хотя и мог бы по праву требовать этого только для Себя, потому что создал все для Себя? Разве не для нашего же вечного блаженства? Разве иго

Его худо и бремя Его тяжко? Нет, напротив, благо и легко (Ср.: Мф. 11, 30). Какой же мы ответ дадим Ему, не радя о исполнении Его заповедей и о своем собственном вечном спасении?

Господу как чадолюбивейшему Отцу приятно, когда мы искренно молимся о людях — Его детях, и, как родители по просьбе добрых и благонравных детей своих милуют недобрых, капризных и злонравных, так Отец Небесный, по молитве сущих Своих или по молитве иереев Своих, облеченных благодатию молиться за народ, — милует и недостойных, как помиловал и миловал непокорный и ропотливый еврейский народ в пустыне за молитвы Моисея (См.: Исх. 32, 11–14). — Но какая это была пламенная молитва!

Что такое святость? — Свобода от всякого греха и полнота всякой добродетели. Этой свободы от греха и добродетельного жития достигают только немногие усердные и то не вдруг, а постепенно, продолжительными и многими скорбями, болезнями и трудами, постом, бдением, молитвою — и то не своею силою, а благодатию Христовою. Только Владычица Богородица с самой ранней юности, от самой утробы матерней (Ис. 44, 24) освятилась, и потом во Святое Святых освятил Ее Господь совершенным освящением через Ее непрестанную молитву, чтение Слова Божия и размышление о Нем, чрез наставления небесных, чистых бесплотных Сил и особенно чрез Свое внутреннее озарение. Святыня соответствует в природе свету солнечному, белизне снега и благовонию. А грех — тьме, чуждой света, и грязи, или ржавчине, или зловонию.

Считай себя худейшим, нижайшим и последнейшим изо всех. Если кто придет или часто будет приходить к тебе хлеба–соли, чаю–сахару кушать, будь рад ему и считай себя счастливым, что он ест–пьет у тебя, — все равно как будто бы сам царь или наследник его; ибо мы цари и иереи, или царское священие, язык свят. (1 Пет. 2, 9), чада Божии

^у, наследники Божии. Если приглашают тебя сделать какую‑либо услугу — с радостию спеши оказать эту услугу и за счастие почитай, что тебя просят сделать известную услугу, искренно, то есть истинно смиряясь пред тем, кто приглашает послужить ему. — Помни свое ничтожество и всех почитай: братство возлюби (Ср.: 1 Пет. 2, 17), Как дитя, смиряйся пред всеми. — Даруй, Господи! Без

Тебе не могу творити ничесоже (Ср.: Ин. 15, 5).

Для чего мне имение? — Для того, чтоб им существовать и жить мне и моему семейству и моим сродникам, чтобы подавать бедным, — а не для того, чтоб его скоплять. Мерь щедро, чтоб щедро отмерял тебе Бог (Ср.: Мф. 7, 2), подаянию твоему. — Притом имение все, или средства к жизни — Божии, а не наши, и Бог — Начальник живота: Он и заботится о поддержании нашей жизни чрез нас самих или чрез других, или чрез животных, или птиц, или непосредственно. — Сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим [167]. — Мы говорим: нам нужно жить, — а Живот наш — Бог; значит, и все средства к жизни Бог подает и подаст.