Дневник Тринадцатого императора. Часть 7

— Вы на них внимания не обращайте. Государь торопит, требует строить быстрее и лучше. Сюда постоянно прибывают новые специалисты с невиданными приборами. Как только эти новинки испытания пройдут, тут же их в другие заводы внедряют. Вот Джевецкой с Александровским и путешествуют постоянно. Оно не удивительно, таких кораблей нигде в мире нет!

В словах Густава Федоровича не было ни зависти, ни осуждения, а только голая констатация факта и гордость за причастность к новому доселе неизведанному делу.

— Ну'с, голубчик, с чего'c мы сегодня начнём'с?

— По плану у нас отработка процедуры взвешивания и дифферентовки.

— Ну'с, значит, так'с….

После такой присказки мы разбирали для чего нужно взвешивание подлодки, как его лучше проводить и что необходимо выполнять при погрузке на берегу, чтобы важная операция дифферентовки не превратилась в «хождение по мукам». После такой теоретической подготовки вторую половину дня я с чертежами проводил на стапеле, где заканчивалась строительством уже моя подлодка. Во всяком случае, так я тогда считал.

— Ваше благородие, ваше благородие, вам пакет.

Расписываюсь, вскрываю пакет, читаю. Новостей две. Первая интересная — я капитан-лейтенант, причём уже более месяца. Приказ ходил за мной по пятам и наконец догнал на Ладоге. Вторая новость так себе. Хорошая с одной стороны — еду в Питер и непонятная с другой — прибыть надо в госпиталь. Приказы не обсуждаются. Сообщаю о полученном предписании Эрдману как старшему и тут же слышу.

— Вы не удивляйтесь, ничему'с не удивляйтесь, голубчик. Это по новым правилам Государем и великим князем учинённым: каждый офицер обязательному медицинскому учёту и контролю подлежит. Вот и до вас очерёдность дошла. Тут скоро бутаковский катер на Питер пойдёт, вот он вас и забросит прямо к набережной. Там и морской госпиталь поблизости.

Добираться по воде оказалось намного удобней и уже через несколько часов я был во вновь отстроенном здании, в котором обосновались последователи Авиценны. Перечислять все процедуры надо мной учинённые я не буду. Скажу только, что многое из того, что я здесь увидел, особенно гальванические аппараты выглядели достаточно фантастично, а некоторые угрожающе….

Эскулапам не понравилось, что после экспедиции на шхуне «Ермак» у меня побаливает правая рука. Назначили странные процедуры: одна, когда тебя дёргает током, а после ещё и переливание крови. Главный врач как-то случайно обмолвился: «…теперь вы кровный брат самого Государя императора». Что с докторов взять, пусть себе гипотезы измышляют. Наше дело — корабли. Две недели, проведённые в столице, мелькнули как одно мгновенье. Что интересно, так это то, что рука действительно болеть перестала. В этом я убедился, когда новый мундир с капитан — лейтенантскими погонами примерял. Дай им Бог здоровья нашим докторам!

За время моего отсутствия второй подводный корабль начали готовить к спуску на воду. По прибытию на место я сразу включился в эту непростую процедуру. Тут и железо, и гальваника, и матчасть, и живые люди и всех их надо расставить по местам, строго определённым боевыми наставлениями и конструкцией корабля. С металлическими частями достаточно просто смонтировал, наладил, опробовал. С живыми людьми так не получается.

Выручил уже имеющийся опыт тяжёлых северных походов. К каждому члену экипажа помалу «ключики» нашлись. Как-то вечером в подплаве в комнате для занятий мне задали вопрос: «…зачем надо было жизнью рисковать и в Северных морях плавать»? Для меня вопрос сначала странным показался, но поразмыслив, я рассказал своему новому экипажу как проходило плавание яхты «Эмбрио» и шхуны «Ермак» в Карском море. Поведал о цели экспедиции: дойти из Архангельска до устья Енисея, чтобы по проторённому пути легче было осваивать богатства земли сибирской. Рассказал, как покидали шхуну, затёртую льдами и давшую течь, как неделю добирались по льду до твёрдой земли и выходили к стоянке самоедов. После того разговора почувствовал, что группа людей теперь уже больше стала напоминать команду.