Дни искупления

Сместив кобуру вперед, Лорен опустился в кресло и поставил чашку на стол — очевидно, он приглашен сюда не просто кофе попить. Шейла сняла очки в роговой оправе и приступила.

— Кажется, у нас возникают трудности с предъявлением обвинения Киснеросу.

— Только потому, что он нанял адвоката из Альбукерка, работающего на наркосиндикат? — удивился Лорен.

— Дело в том, что, как недавно выяснилось, Медина является родственником одного из крупнейших торговцев Мексики. Того самого, которого газеты называют Большой Шишкой. Такой может потратить миллионы, лишь бы вытащить Медину из тюрьмы.

— Посмотрим, как им это удастся.

— Аксельрод запросил медицинское освидетельствование для всех своих клиентов.

— Робби сопротивлялся, потому и получил по роже, — невозмутимо отпарировал Лорен.

— Адвокат поедет в Альбукерке проверять, был ли ордер на арест. А вы арестовали их по анонимному звонку... Господи! Да еще звонили на другой номер, поэтому нет записи.

Лорен мгновенно покрылся испариной. Он вспомнил тот звонок. Элой узнал его голос. Вообще-то регистрируется любой звонок в полицейский участок, но на магнитофон записываются только звонки на номер 911. Надо будет поговорить с Элоем, решил Лорен.

— Ордер на арест выписывал Денвер, — сказал Лорен.

— Аксельрод, черт бы его побрал, обвинит полицию в жестокости. Ему достаточно отмазать хотя бы одного, и все дело развалится. Робби и техасские головорезы выйдут на свободу. И груз наркотиков тоже как-нибудь выгородят, изобразят его фруктами ядовитого дерева, например, — затараторила Шейла.

— Подожди, дай сказать!

— Нет, еще одну секунду! — Шейла подняла руку, останавливая Лорена. — Хотя он и попытается отбросить это доказательство, у него вряд ли получится. Ведь ты досматривал машину не на основании ордера, а на основании предупреждения, переданного через систему LAWSAT, а это законно!

— Разумеется. — Лорен потихоньку начинал выходить из себя.

— Дело вот в чем. Чтобы окончательно пригвоздить мексиканцев, мы должны заставить одного из техасцев или самого Робби выдать своих сообщников, дать о них свидетельские показания. Но если обвинение развалится, тогда нам нечем будет оказывать давление...

— Дело не развалится, — прервал, не выдержав, Лорен. — Его ведет судья Сантос, черт возьми.

— Кастрехон тоже так думает. — Шейла поджала губы.

— Он окружной прокурор, знает, что говорит. Он...

— Он надеется на судью, на своего двоюродного брата, на всех родственников всех своих знакомых и вообще на членов Демократической партии и он прав настолько же, насколько верно то, что адвокат наркомафии защищает интересы всех честных людей, в том числе интересы судьи, родственников Кастрехона и прочих. Чувствую, мы вляпаемся в дерьмо.

— Только из-за Аксельрода? Он...

— Он играет по другим правилам, Лорен. — Шейла надела очки и подалась вперед. — В нашем округе законность как частный клуб, кое-что делается так, а не иначе потому, что так делалось всегда, таковы традиции. Я не вхожу в этот клуб, но работа здесь на многое открыла мне глаза.

— Шейла...

— Но Аксельрод тоже не принадлежит к этому клубу! — Шейла снова сняла очки и стала по ходу разговора тыкать ими в Лорена. — Аксельроду платят большие деньги не для того, чтобы он просто поглумился, а для того, чтобы сжег этот клуб!

— Да не размахивай ты очками, словно саблей! Мы ведь с тобой по одну сторону баррикад.

Очки изменили направление движения, поражая невидимого противника где-то сбоку.

— Единственный способ выгородить тех двоих, — так же агрессивно продолжала Шейла, — это полностью дискредитировать арестовавших их полицейских, верно? Поэтому адвокат попытается подвергнуть сомнению ордер на арест, или же выдвинет иск против тебя от имени Робби, или подаст жалобу на нарушение прав человека.

— Права человека? — от сумасбродной болтовни Лорен здорово разъярился. — Да какого черта...

— Он ведь испанец, этот Робби, так? — снова перебила Шейла.

— Я бил его не за то, что он испанец! А за то, что он вор гребаный!

— Лорен. Следи за своими выражениями, когда разговариваешь со мной. — С недовольным лицом Шейла откинулась на спинку кресла. — Ты сказал, что бил Робби Киснероса потому, что тебе просто так захотелось, а не потому, что он сопротивлялся во время ареста.

Сдерживаясь из последних сил, Лорен сжал деревянные подлокотники так, что пальцы побелели.

— Потому что, если ты избил Робби за то, что он тебе не нравится, — трещала, не унимаясь, Шейла, снова наклоняясь к Лорену, — хотя я и не утверждаю, что ты бил его именно по этой причине, понимаешь, да? Так вот, если ты сделал так именно потому, что он тебе противен, тогда такой адвокат, как Аксельрод, обязательно воспользуется этим.

— Господи, какую чушь ты несешь!