Дни Крови и Звездного Света

В глубине своего сердца она была рада, что он, наконец, свободен от всего этого. Пусть кто-нибудь другой несет этот груз. Теперь ее очередь, а кто, как ни она, заслужил это больше всех? Уродство и мучения, ветер, рожденный в зловонии ямы, боль. И если уж Бримстоун не обучал ее, он научил ее управлять этим. Ей становилось лучше безо всякой помощи богов, лун или чего-то еще. Голосом на грани грубости она сказала Тьяго: «У Нитид нет ничего общего с этим».

— Может быть, и нет. Это не важно. Я просто пытаюсь сказать тебе спасибо, — в его холодных голубых глазах отражалась робкая печаль. Острая интимность момента поразила Кару — их уединение в дрожащем свете, его обнаженная кожа. На нее вновь нахлынуло отвращение, противное, как желчь.

— На здоровье, — сказала она. Стянув со стула рубашку, она бросила ее ему. — Одеться не желаешь?

Она опять отвернулась, стараясь скрыть свое волнение. Единственным звуком, раздавшимся в тишине, был звон цепи кадила, когда Кару взяла его со стола, подвесив над новым телом Амзаллага.

Оно лежало перед ней, огромное и неподвижное. Чудовищное. Она не могла поверить, что в этот момент Бримстоун гордился бы ею, но, как убеждал ее Тьяго, это были чудовищные времена, и повстанцам нужно было, чтобы отдача от их маленькой силы была максимальной.

По крайней мере, у этого тела было сходство с Амзаллагом — олень и тигр с туловищем человека. Но это тело было больше — железные опилки были соответствующего размера и веса, и были удачно подобраны из клетки в Лораменди. Тело было массивным; никакая броня на нем не поместится. Каждый мускул был сгруппирован и резко выражен, а плоть отливала серым — избыток железа. У него была тигриная голова, а клыки были словно кухонные ножи. А еще у него были крылья.

Ах да, крылья.

Крылья и были той причиной, по которой солдатам вообще были нужны новые тела. И это была ошибка Кару. Ее идеей было прийти... сюда. Она посмотрела в окно и на своеобразную луну, которая заглядывала в него. Сошла ли она с ума? Не глупость ли это? Может быть. Это было уже слишком, находиться в Эретце всегда в движении, прячась в руинах и горных выработках, разглядывая небо в поисках патрулей серафимов. Она сошла бы с ума, ее нервы были на пределе. Существовала вероятность того, что останься они там, их бы уже раскрыли, но все же ей пришлось признать, что она не продумала все последствия такого шага.

Главным образом, что это — западня.

Бойцы должны быть способны проходить сквозь небесный портал. Им нужны крылья. Для того, чтобы добраться сюда, те, кто мог летать, несли тех, кто не умел — несколько рейсов туда и обратно, а те, кто был слишком велик, чтобы быть поднятыми, были убиты, подобраны и перенесены уже таким образом. Это был день, который Кару не забудет никогда, и сейчас, когда они уже были здесь, бескрылые были отнесены к страже до поры, пока они не будут в состоянии воссоздать их, чтобы те могли присоединиться к вторжению в Эретц.

Это было так просто. Ага, просто, ха! Кару вздогнула, глядя на ужасающее тело на полу. Она знала, как выглядело в прошлом тело Амзаллага, — последнее из множества тех, которые воскрешал Бримстоун, выброшенное, словно старый костюм, для того, чтобы Амзаллаг стал таким, как сейчас. На мгновение, она смогла увидеть в этом то, что добыча чувствует перед хищником — ужас и безнадежность побега; крылья, которые развернувшись, смогут стереть пятна с небес. Ее ладони стали липкими. «Что же я делаю?»

«Что я воссоздаю?»

«И... Что же впустила я в человеческий мир?»

Это было похоже на переход от сна к холодной реальности в то мгновение, когда сон еще не выпускает из своих объятий. Ужас Кару утих. Она вооружала солдат, вот, что она делала. Если бы она этим не занималась, кто отплатил бы серафимам за то, что они сделали?

Что же до того, что она приводила их в человеческий мир, то это самое место было достаточно удаленным и забытым; шанс встретиться здесь с людьми был близко к нулю. Тихий голос в ее голове шептал: «Кару, это нехорошо», — она уже начала к нему привыкать.

Кару глубоко вздохнула. Все, что оставалось сейчас — направить душу Амзаллага в его новую оболочку, а это было простым делом для благовоний. Она потянулась к конусу и повернулась обратно к Тьяго. Он уже натянул свою рубашку, что обрадовало ее. Волк выглядел очень уставшим, над глазами нависли тяжелые веки, но он выдавил улыбку.

— Все готово? — спросил он ее.

Она кивнула и зажгла благовония.

— Молодец.

Она ощетинилась, услышав его слова и тон, которым они были сказаны.

— Молодец? — удивилась она, опускаясь на колени, чтобы воскресить мертвого.

18

ВОСКРЕСШИЕ

Подходя к тихой деревне, караван рабов даже не думал о небе, разукрашенном кровавыми мазками крылатых. Ненормальным было бы отсутствие этих мазков крови, это было работой падальщиков. Обычно, однако, падальщики сами были одним из подвидов чудовищ.

Но не сейчас.