Дни поздней осени

МАРТ

А в марте снег черненым серебромпод синей ношей грузно оседает,последняя зима моя седаяна небе обнажается ребром.И горько на закат малиновеет,и убывает в золотом дыму,чей рот так сладок в марте, не пойму,чья жизнь таким освобожденьем веет?И снова парк врачует желтый мед,и снова прут березы в монограммах,какие запахи толпятся в рамах,какое солнце в форточку плывет!Как это ново, шею обнажая,ломать сосульку над своим окноми ледяное матовое жалогубами переделывать в вино.

Как это ново, позабыв невзгоду,увидеть, что сомнений ворожбакончается и девочку Свободук тебе подводит за руку судьба.

АПРЕЛЬ

IВечер.Холодно и звонко.Днем растаяло —теперь фарфор.И чугунный сад, и ветки,тонкие, как звон железа,в яркую ледышку небамолча вставили узор.IIОстер и глянцев, как свирель,под крыши катится апрель.Там, как свеча, горит сосулька

и звонок капельный брем-брель!Сосулька, ручки растопырив,повисла книзу головой,в ее груди стеклянный бойотстукал трижды по четыре.О, полдень! Царствуй и прости,в тебя полжизни закатилось,прими и окажи ей милость,горячим снегом окрести!Весна, всели надежду в нас,верни нам детскую беспечностьи горизонта бесконечностьоткрой для сердца и для глаз!А мы направимся к опушке,там льдина бьется карасем,и небо синей колотушкойколотит тучный чернозем.

Какая взгляду панорама!Какое новое житье!И сердце, вставленное в раму,уже стремится из нее.

МАЙ

Зеленый луг не то что зелен,он просто только что родился,и солнца жаркий колобоксиянье учит назубок.Как легок день, как воздух вкусен!А новый лес бежит, бежит,и машет тонкими руками,бросая небу карамелькилипучих листиков своих.Как легок день, как воздух вкусен!Май месяц в радости искусен,прошло уныние зимы,отныне понимаем мы,

что смена счастья и невзгодывсего лишь прихоти природы.

29 июля. Четверг

Новость у нас. Едем на несколько дней в Прибалтику. Это летний подарок дедушки мне и Ане. Конечно, здорово, в другое время я бы плясала от радости, а тут… Домашние, конечно, заметили. Они готовили сюрприз, а я выслушала известие с постной физиономией. До того ли теперь?

Завтра уезжаем в восемь часов на «Латвии». Так неожиданно! С утра, конечно, в Москву. Собираться. Мама хотела сегодня поехать, но я воспротивилась. Наговорила бог знает чего, и Машу Патрикееву вновь приплела с английским. Сама побежала к Алексею.

Волновалась ужасно! Как встретит меня? Как держаться? Целовались мы или нет? Помнит ли, о чем говорили? Столько в голове крутилось вопросов, так нервничала, что подгибались колени.

А он встретил меня какой-то рассеянный. Дрожащим голосом сообщила, что уезжаю в Юрмалу.

— Жаль, жаль, — сказал он весьма равнодушно.

У меня все внутри оборвалось.

— Вот и отдохнете, — сказала я, — никто вам мешать не будет.

Он улыбнулся.

— Да вы не мешали мне, Маша. — Опять на «вы»! Наверное, жалел о случившемся. Я чуть было не выпалила: «Не беспокойтесь, я все позабыла». Ни словом не обмолвился о вчерашнем.

— В Юрмале хорошо. Советую вам гулять берегом моря. Идите далеко, далеко, пока перестанут встречаться люди.

— Спасибо, — сказала я и чуть не заплакала.

— Привезите мне оттуда морской камешек, — попросил он.

И тут я не выдержала:

— Вы уж к тому времени позабудете обо мне.

— Ну что вы, Маша! — холодная улыбка.

— И напишете много хороших страниц.