Дни прощаний

– Все же опасность миновала не вполне. Окружной прокурор еще может передумать, так что не рассказывай никому об аварии. И еще. Эдвардс может подать гражданский иск, чтобы получить денежную компенсацию. И процесс ему будет проще выиграть без оправдательного приговора. В любом случае мне пора. Клиент ждет. Поздравляю. И береги себя, хорошо?

– Хорошо.

Я кладу трубку и делаю глубокий вдох. У меня нет сил. Я хочу побыть один.

– Мне нужно прилечь, – говорю я.

– Хорошо, дорогой, – соглашается мама, снова меня обнимая. – Я пойду куплю курицу гриль из «Hattie B’s», и отпразднуем.

В другой жизни только одна эта новость превратила бы вечер в праздник.

Я ухожу в свою комнату, падаю на кровать и смотрю в потолок. И плачу до тех пор, пока слезы не попадают в уши, приглушая звуки, будто я под водой.

Не имею понятия, почему я плачу. Наверное, я счастлив, но не уверен. Счастье не было бы связано со всем этим. Наверное, это облегчение, но одновременно и странное разочарование. Будто я уже несколько дней привязан к столбу, веревки натирают кожу на запястьях и лодыжках, язык потрескался и опух от жажды. И подходит человек в черном капюшоне с факелом, чтобы разжечь дрова подо мной, но оставляет горящий факел на земле, разворачивается и уходит. А я все еще привязан к столбу.

Телефон вибрирует в моем кармане.

Джесмин! Она увидела новости. Она звонит поздравить меня, сказать мне, что если окружной прокурор не собирается меня наказывать, то не собирается и она.

Это незнакомый номер. Репортер? Полиция дала ему мой номер, пока телефон был у них?

– Алло?

– Карвер Бриггс? – спрашивает решительный холодный женский голос на другом конце.

В эти дни я действительно ненавижу, когда люди по телефону называют мое имя и фамилию. Я встаю и начинаю ходить туда-сюда.

– Да, это он… я.

– Пожалуйста, не вешайте трубку, соединяю с судьей Фредериком Эдвардсом.

И она пропадает еще до того, как я успеваю сказать: «Нет, пожалуйста, нет! Кто угодно, только не он».

Я присаживаюсь, мои ноги превратились в щупальца осьминога.

Я слышу, как на другом конце линии поднимают трубку, и долгий вздох.

– Ты знаешь, как я получил этот номер? – Голос судьи Эдвардса кажется высеченным из гранита.

– Эм… Нет, сэр. Ваша честь. Не знаю. – Мой голос напряженно звенит, как перетянутая гитарная струна. И я знаю, что он звучит виновато.

– Угадай. – Это не предложение. Команда.

У меня в горле словно кость застревает.

– От полиции?

– После гибели Тергуда полиция передала все его личные вещи мне. Среди них и его телефон. Чтобы узнать твой номер, достаточно было взглянуть на последний номер, с которым связывался мой сын перед смертью.

Он дает установиться тишине так же, как делает доктор Мендес. Но эта тишина ощущается по-другому. Кто-то собирает свою силу, чтобы пронзить меня мечом.

– Ох… – Что на это можно ответить? Молодец, хорошая работа.

– Полагаю, новости ты слышал.

– Да, ваша честь. Слышал.

– Полагаю, чувствуешь, что тебе повезло.

– Я… я…

Тут он меня обрывает, и это хорошо, потому что вразумительного ответа у меня нет.

– Так вот, это не было везением. Если передашь кому-нибудь то, что собираюсь тебе сказать, я буду очень недоволен. Это ясно?

Во рту пересохло.

– Да, ваша честь.

– Я лично попросил окружного прокурора не выдвигать обвинения.

Я ошеломлен.

– Спасибо, сэр, – отвечаю я наконец. – Я обещаю…

Он резко смеется.

– Спасибо? Это не было моей тебе личной услугой. Так что ты у меня в большом долгу и я собираюсь его взыскать.

– Хорошо. – Сейчас опустится молот. Я собираюсь с духом.

– Мне рассказали, что ты начал серию «дней прощания», во время которых, если я правильно понял, ты встречаешься с семьей жертвы и вы проводите последний день ее памяти?

– Верно. – Жертвы.

– Что верно?

– Верно, ваша честь.

– И ты уже провел их с семьями Ллойда и Бауэра.

– Да, ваша честь. Как ваша честь…

– Узнал? Адейр Бауэр связалась с моим офисом, полицией и офисом окружного прокурора по этому поводу. Она подумала, что мы должны выяснить, не сказал ли ты чего-либо, что можно использовать против тебя. Она хотела, чтобы мы поговорили с ее родителями. Неплохая идея.

Вот почему она так настаивала на том, чтобы ее родители провели день прощания.

– Ох… – И затем я быстро добавляю: – … ваша честь.

– Теперь я хочу свой день прощания с Тергудом.

– Ваша честь, я…

– В это воскресенье будешь у меня дома в пять тридцать утра. Оденешься для интенсивной физической нагрузки. Еще ты захватишь одежду, подходящую для церкви. Это не церковь Starbucks, куда ты можешь заявиться, натянув футболку. Одевайся так же, как был одет на похоронах моего сына. Все понятно?

– Да, ваша честь.

Связь обрывается.

Глава 39