Дни тревог

Смирнова говорила быстро, спешила, словно боялась, что не успеет высказаться, помешает кто-то, и Измоденова успокоила ее, попросила говорить подробнее.

Женщина кивнула, перевела дух. Смуглые ее щеки порозовели, руки уже спокойнее оглаживали край казенного стола.

— А потом мама сама мне сказала — ты не родная нам. Годы прошли, ты стала взрослая, сама уже мать. И должна знать правду. Но вот… — Смирнова развела руками, — узнать нам удалось очень мало. Сделала запрос в Белоруссию, Лепель, и оттуда пришло очень странное письмо — будто я и не Закревская вовсе, а Фендюкевич. Вот ответ.

Измоденова склонилась над письмом.

— Да, странная история, — сказала она через минуту-другую. — Надо бы разобраться.

— Вот за этим и пришла! — обрадованно откликнулась Смирнова.

— Вы оставьте все, — решила, поднимаясь, Алевтина Егоровна. — И заявление еще напишите: прошу помочь в розыске родственников, связь с которыми оборвалась в годы войны. А я зайду сейчас к Казимиру Александровичу, посоветуюсь.

Казимир Александрович Трифонов, полковник милиции, начальник паспортного отдела УВД, пожилой уже человек с внимательным взглядом голубых, искрящихся доброжелательством глаз, встретил свою сотрудницу обычным ровным приветствием. Измоденова, уже увлеченная предстоящим делом, взволнованная загадочной пока судьбой молодой женщины, кратко и ясно изложила просьбу Смирновой, показала документы.

— А знаете, Алевтина Егоровна, я ведь воевал в тех местах, — сказал вдруг Трифонов. — Именно там, в Полесье.

Несколько мгновений Казимир Александрович смотрел за окно, на молодую яркую зелень проспекта — наверное, перед глазами бывшего солдата прошли сейчас незабываемые картины военных лет…

— Надо помочь женщине. Вместе будем работать.

Трифонов попросил Измоденову пригласить к нему посетительницу, по-отцовски смотрел на невысокую темноволосую женщину, качая седой головой. Сколько видел он в те годы сирот!.. И вот теперь, спустя столько лет, за тысячи километров от Белоруссии, на Урале, пришла к нему в кабинет одна из них…

Но, может быть, не сирота? Кто-то вдруг найдется? Всякое бывает в жизни…

Запросы пошли во многие организации — военкоматы, госпитали, архивы, загсы, частным лицам. Пухла и пухла папка с документами, поначалу повторяющими одно и то же: нет, Фендюкевич Василий А. (это все, чем располагали сначала Трифонов с Измоденовой) в таких-то списках не значился… На учебе не состоял… В госпитале на излечении не находился…

А ниточка — Закревская Валя — это, вероятно, Нина Фендюкевич — была, и дал ее в руки Свердловской милиции военкомат города Лепеля. Пришло оттуда письмо — сам военком пошел по следам письма-просьбы с Урала, отыскал людей, знавших Закревскую. Та действительно в сорок четвертом году взяла девочку, Нину Фендюкевич. И остался у этой женщины, бывшей соседки Фендюкевичей, чемодан с полустершимися буквами: «Фендюкевич Василий А.». Вероятно, это была вещь отца Нины… Но нынешняя Смирнова — та ли увезенная куда-то Нина?

Шли недели, прибавлялось ответов, надежной оказалась ниточка Лепельского горвоенкомата, не порвалась.