Дни Турбиных

Е л е н а. Он не вернется. Но не в этом дело. Если бы он даже и вернулся, все равно моя жизнь с ним кончена.

Л а р и о с и к. Его отрезали... Я не мог смотреть на вас, когда он уехал. У меня сердце кровью обливалось. Ведь на вас было страшно смотреть, ей-Богу...

Е л е н а. Разве я такая плохая была?

Л а р и о с и к. Ужас! Кошмар! Худая-прехудая... Лицо — желтое-прежелтое...

Е л е н а. Что вы выдумываете, Ларион!

Л а р и о с и к. Ой... действительно, черт-те что... Но теперь вы лучше, гораздо лучше... Вы теперь румяная-прерумяная...

Е л е н а. Вы, Лариосик, неподражаемый человек. Идите ко мне, я вас в лоб поцелую.

Л а р и о с и к. В лоб? Ну, в лоб — так в лоб!

Елена целует его в лоб.

Конечно, разве можно меня полюбить!

Е л е н а. Очень даже можно. Только у меня есть роман.

Л а р и о с и к. Что? Роман! У кого? У вас? У вас роман? Не может быть!

Е л е н а. Разве уж я не гожусь?

Л а р и о с и к. Вы — святая! Вы... А кто он? Я его знаю?

Е л е н а. И очень хорошо.

Л а р и о с и к. Очень хорошо знаю?.. Стойте... Кто же? Стойте, стойте, стойте!.. Молодой человек... вы ничего не видали... Ходи с короля, а дам не трогай... А я думал, что это сон. Проклятый счастливец!

Е л е н а. Лариосик! Это нескромно!

Л а р и о с и к. Я ухожу... Я ухожу...

Е л е н а. Куда, куда?

Л а р и о с и к. Пойду к армянину за водкой и напьюсь до бесчувствия...

Е л е н а. Так я вам и позволила... Ларион, я буду вам другом.

Л а р и о с и к. Читал, читал в романах... Как «другом буду» — значит, кончено, крышка! Конец! (Надевает пальто.)

Е л е н а. Лариосик! Возвращайтесь скорее! Скоро гости придут!

Лариосик, открыв дверь, сталкивается в передней с входящим Ш е р в и н с к и м. Тот в мерзкой шляпе и изодранном пальто, в синих очках.

Ш е р в и н с к и й. Здравствуйте, Елена Васильевна! Здравствуйте, Ларион!

Л а р и о с и к. А... здравствуйте... здравствуйте. (Исчезает.)

Е л е н а. Бог мой! На кого вы похожи!

Ш е р в и н с к и й. Ну, спасибо, Елена Васильевна. Я уж попробовал! Сегодня еду на извозчике, а уже какие-то пролетарии по тротуарам так и шныряют, так и шныряют. И один говорит таким ласковым голоском: «Ишь, украинский барин! Погоди, говорит, до завтра. Завтра мы вас с извозчиков поснимаем!» У меня глаз опытный. Я, как на него посмотрел, сразу понял, что надо ехать домой и переодеваться. Поздравляю вас, — Петлюре крышка!

Е л е н а. Что вы говорите?!

Ш е р в и н с к и й. Сегодня ночью красные будут. Стало быть, Советская власть и тому подобное!

Е л е н а. Чему ж вы радуетесь? Можно подумать, что вы сами большевик!

Ш е р в и н с к и й. Я сочувствующий! А пальтишко я у дворника напрокат взял. Это — беспартийное пальтишко.

Е л е н а. Сию минуту извольте снять эту гадость!

Ш е р в и н с к и й. Слушаю-с! (Снимает пальто, шляпу, калоши, очки, остается в великолепном фрачном костюме.) Вот, поздравьте, только что с дебюта. Пел и принят.

Е л е н а. Поздравляю вас.

Ш е р в и н с к и й. Лена, никого дома нет? Как Николка?

Е л е н а. Спит...

Ш е р в и н с к и й. Лена, Лена...

Е л е н а. Пустите... Постойте, зачем же вы сбрили баки?

Ш е р в и н с к и й. Гримироваться удобнее.

Е л е н а. Большевиком вам так удобнее гримироваться. У, хитрое, малодушное создание! Не бойтесь, никто вас не тронет.

Ш е р в и н с к и й. Ну пусть попробуют тронуть человека, у которого две полные октавы в голосе да еще две ноты наверху!.. Леночка? Можно объясниться?

Е л е н а. Объяснитесь.

Ш е р в и н с к и й. Лена! Вот все кончилось. Николка выздоравливает... Петлюру выгоняют... Я дебютировал... Теперь начинается новая жизнь. Больше томиться нам невозможно. Он не приедет. Его отрезали, Лена! Я не плохой, ей-Богу!.. Я не плохой. Ты посмотри на себя. Ты одна. Ты чахнешь...

Е л е н а. Ты исправишься?

Ш е р в и н с к и й. А от чего мне, Леночка, исправляться?

Е л е н а. Леонид, я стану вашей женой, если вы изменитесь. И прежде всего перестанете лгать!

Ш е р в и н с к и й. Неужели я такой лгун, Леночка?

Е л е н а. Вы не лгун, а Бог тебя знает, какой-то пустой, как орех... Что такое?! Государя императора в портьере видел. И прослезился... И ничего подобного не было. Эта длинная — меццо-сопрано, а оказывается, она — просто продавщица в кофейне Семадени...

Ш е р в и н с к и й. Леночка, она очень недолго служила, пока без ангажемента была.

Е л е н а. У нее, кажется, был ангажемент!

Ш е р в и н с к и й. Лена! Клянусь памятью покойной мамы, а также и папы — у нас ничего не было. Я ведь сирота.

Е л е н а. Мне все равно. Мне неинтересны ваши грязные тайны. Важно другое: чтобы ты перестал хвастать и лгать. Единственный раз сказал правду, когда говорил про портсигар, и то никто не поверил, доказательство пришлось предъявлять. Фу!.. Срам... Срам...

Ш е р в и н с к и й. Про портсигар я именно все наврал. гетман мне его не дарил, не обнимал и не прослезился. Просто он его на столе забыл, а я его спрятал.

Е л е н а. Стащил со стола?

Ш е р в и н с к и й. Спрятал. Это историческая ценность.