ДНК

– Да, историю. Он хотел рассказать ей историю, но я зажала уши. Я не хотела слушать его историю; она, наверное, была плохая. Потом он ничего не говорил, и мама тоже.

Какое-то время никто не мог произнести ни слова. Первой пришла в себя Силья – ей нужно было продолжать как ни в чем не бывало.

– Но скажи мне другое, Маргрет: как насчет твоих глаз? Они у тебя были закрыты? Я знаю, что ты видела маму, когда она сказала тебе лежать тихо. Значит, ты открывала их – ну, хотя бы иногда?

Силья старалась подбирать слова осторожно, произнося каждое, будто оно было из тончайшего хрусталя. Но Маргрет молчала.

– Спроси ее снова.

Хюльдар, подавшись вперед, схватился за микрофон. Силья дернулась от треска в наушнике. Хюльдар говорил слишком громко; но, что еще хуже, он решил повторить свои слова еще раз, и теперь еще громче:

– Спроси ее об этом снова!

Фрейе ничего не оставалось, как упереться ему в грудь ладонью, пытаясь оттолкнуть его от микрофона и стараясь не думать о том, что происходило между ними, когда она в последний раз касалась этой груди.

– Дай Силье самой решить, как лучше к этому подойти; она прекрасно понимает, как это важно.

Хюльдар молча отпустил микрофон, и все снова повернулись к смотровому стеклу.

– Ты закрыла глаза, Маргрет? Если ты их закрыла, то это нормально. А если нет, то было бы хорошо узнать, что ты видела…

– Я не хочу об этом говорить! – В голосе девочки зазвучали сердитые нотки. – Не хочу!

– Хорошо. Может, нам поговорить о чем-нибудь совсем другом?

Впервые за все время Маргрет подняла голову и с надеждой посмотрела на Силью:

– Правда? Ты не обманываешь?

– Нет, не обманываю. Мне хочется спросить тебя о картинке, которую ты нарисовала.

Силья улыбнулась девочке и потянулась за рисунком, лежавшим на маленьком столике рядом с диваном. На столике также сидел плюшевый медведь – вытянув лапы и склонив голову, что придавало ему насмешливый вид, будто он не верил ничему, происходившему в комнате, как и Хюльдар.

– Ты очень хорошо рисуешь. – Силья протянула Маргрет рисунок. – Можешь рассказать мне, что здесь нарисовано?

Маргрет убрала с лица волосы и склонилась над рисунком.

– Здесь все понятно, ты и сама можешь увидеть. Ты же сказала, что я хорошо рисую.

Она вернула рисунок Силье, но та продолжала как ни в чем не бывало:

– Я вижу дом. Это твой дом?

Маргрет кивнула.

– А это ваша машина, да?

Девочка снова кивнула.

– А это? Это елка во дворе или рождественская елка, которую вы купили, чтобы поставить в вашей гостиной?

Теперь Силья задавала вопросы, требующие более длинных ответов.

– Это елка во дворе.

– Она очень большая… Я вижу теперь, что она не влезла бы в гостиную.

Силья спрашивала то об одном, то о другом, стараясь строить вопросы так, чтобы Маргрет отвечала целыми предложениями. Нельзя было не заметить, что ответы девочки становились все длиннее. Она, казалось, совсем успокоилась и отвечала теперь на вопросы более детально. И прокурор, и Хюльдар сидели оба как на иголках. Когда Силья начала спрашивать Маргрет о занавесках на нарисованных окнах, Хюльдар, посмотрев на Фрейю, многозначительно указал ей на часы. Та лишь молча отвела глаза, стараясь больше не встречаться с ним взглядом. Все успокоились, когда Силья снова добралась до волнующей темы.

– А это кто?

– Человек.

– Что за человек?

– Просто человек.

– Ты его знаешь? Может, это твой папа?

Девочка в знак отрицания помотала головой.

– Ваш сосед?

– Я не знаю, кто это.

– А почему тогда ты его нарисовала?

– Потому что я его видела.

– Ты его увидела, когда рисовала это?

– Нет.

– Понимаю.

Хюльдар наклонился к микрофону. Надо отдать ему должное, теперь он говорил спокойно и не хватался за него, а только нажал переговорную кнопку.

– Спросите, где она его видела – возле дома или в каком-то другом месте. Если он не связан с домом, то мы можем идти дальше.

Силья чуть заметно кивнула, давая понять, что сообщение получено.

– Маргрет, а скажи-ка мне вот что: где ты видела этого человека, которого решила нарисовать?

– На нашей улице, на тротуаре. А один раз – у нас на дворе, ночью.

Силья снова кивнула.

– То есть ты часто видела его возле дома?

– Я не знаю.

Детям часто бывает трудно определиться с такими понятиями, как «много», «большое» или «часто».

– Ты видела его два раза? Или пять раз? Или, может быть, десять раз?

Фрейя чертыхнулась про себя – Силья не должна была называть в этой связи никаких цифр; девочка скорее всего просто выберет одну из услышанных.

– Может, пять раз. Но это не точно. Я не считала.

– Это довольно много раз.

– Да.

– Маргрет, а когда это было?

Девочка пожала плечами:

– Недавно.

– Тогда уже прошло Рождество?

– Да. И нет. Когда он был у нас во дворе, Рождество еще не кончилось. Я проснулась, чтобы посмотреть в башмачок, но он еще был пустой. Я сначала подумала, что во дворе был йоуласвейтн[11].

– А после Рождества ты его тоже видела?

– Кажется, да.

– А что он делал?

– Смотрел. Он смотрел.

Хюльдар снова потянулся к микрофону:

– Спросите, видела она его лицо?

– Маргрет, а ты видела его лицо? Можешь описать, как он выглядит?

– Да, видела. У него было плохое лицо, злое.