Читаем До чего ж оно все запоздало полностью

Он вставляет другую кассету, ждет. Щелчок. Хотя нет, эту он слушать не будет. Элен была неравнодушна к романтическим любовным песням. Она, правда, говорила, что это никакие не романтические любовные песни, но именно такими они и были. Ну вот, пожалуйста, исусе-христе, он должен сосредоточиться, охеренно сосредоточиться. Во всем разобраться, расставить все по порядку. Он вытягивает лоточек гриля, ощупывает хлеб, почти готов. Через пару минут и суп согреется. Скорее всего, она отправилась повидать свою малышню. Или, может, завалилась к этой ее подружке из бара. Сэмми и забыл о ней, о тетке, с которой дружила Элен. Возможно, она решила пожить у нее пару дней, потому как от него ее уже, на хер, тошнило, друг, да и кто бы стал ее за это винить, ты бы не стал, она права, друг, кругом права. Эх, жизнь человеческая. Что люди знают? ни хрена они не знают. Если не меньше. Вообще-то занятно было встретиться с Чарли. Нет, правда, занятно – в забегаловке около Глазго-Кросс, он как раз возвращался с одной встречи. Хороший малый, Чарли, все такой же шумный. Приятно обнаружить, что он малость повеселел. Одно время ты и говорить-то с мудаком не хотел. Просто перемена тактики, только и всего. Некоторые люди все время пребывают в движении, друг, все время идут вперед. А разным там мудакам это не нравится, они все ждут, когда ты, на хер, дойдешь до ручки. И если ты не доходишь, понимаешь, если идешь и сражаешься, тогда, друг, им кажется, что их обмудохали. Пора бы тебе начать отыскивать во всем хорошую сторону. Ну то есть во всем: не покорно смиряться с вещами, а считать их приглашением к действию.

Сэмми намазывает хлеб маслом. Ох и проголодался же он. Надо бы было пройтись по магазинам, набрать настоящей жратвы, кучу всего. Пока в кармане еще кое-что есть.

Когда Сэмюэлс ослеп, ему было тридцать восемь
ему было тридцать восемь годкови солнце ему не светилонет, старое солнце уже не светилоно он все равно в путь пустился
бедолагаон все равно в путь пустился

Он временами делает это, песенку сочиняет; сначала приходят слова, потом мелодия. Хотя нет, ни хера не так, они приходят вместе, приходят вместе.

Что характерно для Сэмми, не любит он разговаривать о политике, просто не хочет чувствовать себя виноватым. Чарли вечно внушает ему это чувство. Вообще-то ничего он ему не внушает – старается, да не выходит. Так что приятно видеть, что он поуспокоился. С ним можно даже поговорить – для разнообразия, на хер. А поговорить им было о чем.

Когда Сэмюэлс ослеп, ему было тридцать восемьему было тридцать восемь годкови солнце ему не светило
нет, старое солнце уже не светило

Мать-перемать, друг, он включает радио, вынимает кассету. Иногда эти голоса заглушают все твои мысли. Где-то в этой вшивой стране идет удивительная жизнь, долбаная волшебная сказка, да и только. Иногда такое услышишь, ушам не веришь. Носишься по своим делишкам; съедаешь обед и все такое, моешь тарелки и слушаешь эти голоса. И думаешь, Христос всемогущий затраханный, что ж это творится. Сэмми вон даже видеть не может. Ни хера не видит, друг, понимаешь, а ему все равно приходится слушать их, распрохлебанных кретинов. И ты начинаешь заводиться, и заводишься, и заводишься, пока тебя не посещает желание просадить кулаком клепаное кухонное окно, и если тебе малость повезет, ты в аккурат пропорешь главную артерию, вот эту, большую, друг, прямо на твоем заерзанном запястье, самую большую.

А, какое все это имеет значение. Какое имеет значение.


Когда он просыпается, радио все еще бубнит. Рука касается камина, Сэмми лежит на полу между его решеткой и кушеткой. Шея затекла, весь в поту. Сам виноват, нечего было разваливаться на ковре. Какая-то скреботня, может, кто-то в доме стену проковыривает или это мыши, вот ни хрена себе, он приподнимается, опираясь на локти, сволочи маленькие, очень ему нужно, чтобы они шмыгали по его лицу. А может, и крысы. Все здание так, на хер, и кишит ими. Как-то они с Элен возвращались домой, стоят, ждут лифта, а когда долбаная дверь открылась, оттуда вышла одна, неторопливой такой походочкой. Хорошенькое дельце. Говорю тебе, друг, наглые, как хрен знает что, если бы дождь шел, так эта тварь еще бы и зонтик с собой прихватила.

Перейти на страницу:

Все книги серии Букеровская премия

Белый Тигр
Белый Тигр

Балрам по прозвищу Белый Тигр — простой парень из типичной индийской деревни, бедняк из бедняков. В семье его нет никакой собственности, кроме лачуги и тележки. Среди своих братьев и сестер Балрам — самый смекалистый и сообразительный. Он явно достоин лучшей участи, чем та, что уготована его ровесникам в деревне.Белый Тигр вырывается в город, где его ждут невиданные и страшные приключения, где он круто изменит свою судьбу, где опустится на самое дно, а потом взлетит на самый верх. Но «Белый Тигр» — вовсе не типичная индийская мелодрама про миллионера из трущоб, нет, это революционная книга, цель которой — разбить шаблонные представления об Индии, показать ее такой, какая она на самом деле. Это страна, где Свет каждый день отступает перед Мраком, где страх и ужас идут рука об руку с весельем и шутками.«Белый Тигр» вызвал во всем мире целую волну эмоций, одни возмущаются, другие рукоплещут смелости и таланту молодого писателя. К последним присоединилось и жюри премии «Букер», отдав главный книжный приз 2008 года Аравинду Адиге и его великолепному роману. В «Белом Тигре» есть все: острые и оригинальные идеи, блестящий слог, ирония и шутки, истинные чувства, но главное в книге — свобода и правда.

Аравинд Адига

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза