Читаем До февраля полностью

Митя с запинкой пробормотал что-то вроде «Я не сов-всем» и показал пальцами, что хочет покурить. Молодец, про курение в квартире даже заикаться не стал – или он поэтому и заикнулся, подумала Наташа. Можно было пошутить насчет того, что посткоитальную затяжку надо сперва заслужить, но пугать Митю не хотелось.

Наташа вдруг остро вспомнила свои посткоитальные затяжки – и аж заныла про себя от того, как натянулись какие-то струны от бедер к солнечному сплетению. Она бросила курить давно, почти враз – ну ладно, за полгода, – когда вдруг поняла, что блевотный запах, которым отдают самые ухоженные мужики, исходит и от нее, как ни надраивай зубы и ни выполаскивай гланды. И не искала сигаретку даже в самые мрачные минуты одинокого загула, на второй бутылке и третьей коробке салфеток. А сейчас вдруг остро захотела сделать несколько затяжек, хотя бы прекоитальных, хотя бы пару, горьких, распирающих бронхи и легкие, и тут же будто перекладывающих беспокойство в голове покойной ваткой.

– А ты какие куришь? – спросила Наташа – и разочарованно выдохнула, потому что Митя показал черный цилиндрик вейпа. – Не, такое без меня.

Понятно, что́ это за запах от него, сообразила Наташа: не бабушкин, просто ароматизатор такой в вейпе, там же самые причудливые и странные заряжать можно.

Митя вздохнул примерно так же разочарованно и направился в прихожую. Или напроситься с ним все-таки? Разок затянусь этой гадостью – не помру, поди, решила Наташа, и собралась окликнуть – да так и задохнулась с распахнутым ртом.

Потому что на пороге Митя сбился с ноги.

Наташа, оказывается, отвлекалась идеями про курение и запахи, чтобы не сосредотачиваться на неприятных глупостях. На мыслях о том, что со спины Митя ей кого-то напоминает, страшно, очень страшно. Он запнулся – и Наташа вспомнила.

Вспомнила тот проклятый день, то окно и ту черную фигуру, удаляющуюся проворно и спокойно, лишь чуть прихрамывая.

Спина Мити была не черной, а серо-коричневой, и была вроде пошире той, и не хромал ведь до сих пор он…

Он. Это он, поняла Наташа, как-то сразу, просто и безоговорочно.

Она замерла, вцепившись в край стола, чтобы не ухнуть в распахнувшуюся вокруг бездну, но все-таки зависла в ней, похоже, на несколько минут, потому что пришла в себя лишь от щелчка замка. От серии щелчков: Митя, вернувшись с перекура, запер дверь.

Наташа замерла, уставившись в дверной проем, но Митя не появлялся. Из прихожей доносилась почти бесшумная возня.

Устав прислушиваться, Наташа осторожно встала, прошла мимо двери как бы на кухню, боясь показать, что подглядывает, еще больше боясь рассмотреть, чем занят Митя, и совсем отчаянно боясь, что ничего не увидит, – и не увидела, конечно. Перед глазами шли темные пятна, неторопливо и чуть покачиваясь, как спина в черном худи. Наташа остановилась и мотнула головой, чтобы вытрясти пятна, потом ухватилась за голову, чтобы она перестала мотаться. Не помогло: руки тряслись, тряска стекала от головы по спине к коленям. Наташа поспешно ухватилась за тумбу, и тут же – за качнувшийся горшок.

Удерживая то ли тумбу с горшком, то ли себя, она подышала и попробовала подвигать занемевшими губами и бровями. Стало больно, будто на лице треснула фарфоровая маска, края которой от движений режут и врезаются в кожу, – зато боль помогла опомниться.

Навыдумывала и сама боюсь, подумала Наташа с натужной иронией. Чего задергалась-то, чего вскочила? Ой, через пятнадцать лет спину узнала. Со всех сторон два часа разглядывала, ничего не шелохнулось, а спину вот узнала – после трех бокалов игристого-то. После пяти, наверное, в Мите и Сашку-какашку из подготовительной группы узна́ю, который вечно кусался и норовил стырить цельнометаллическую гоночную модельку, заменявшую Наташе всех кукол мира.

Митя, может, предусмотрительный просто, презервативную заначку извлекать пошел. С порога гордо продемонстрирует, или будет застенчиво жмакать в потной ладошке, или сразу напялит, или вступит в комнату с кожаной сбруей для забав, лубрикантом, а то и каким-нибудь милым сувениром в руках, мол, вручить забыл, пластмассовым сердечком или там элегантной подставкой под стакан из магазина «Фикс прайс», и Наташе придется объяснять, чего она пришипилась за дверью, как контуженая…

Митя возник совершенно беззвучно: только что тихонько возился у гардероба, а теперь шагнул в комнату и замер, неспешно оглядываясь. С вольно опущенной руки у него что-то свисало. Не лента упакованных презервативов. Не новогодняя гирлянда, не боа и не плетка для садомазоигрищ. Поясок. Бежевый, тонкий, но прочный. С ее, Наташи, пальто поясок.

«Наташ, он всегда удавку на месте подбирал, – говорил Андрей сто лет назад. – Поясок, подтяжки, провод, как…»

Как для мамы.

Наташа подхватила горшок и метнула его в висок Мити.

Глава восьмая

Перейти на страницу:

Все книги серии РЕШ: страшно интересно

До февраля
До февраля

Шамиль Идиатуллин – прозаик и журналист, дважды лауреат премии «Большая книга» – мастер самых разных жанров: автор реалистических романов «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина», мистического триллера «Убыр», этнофэнтези «Последнее время», романа «Возвращение "Пионера"» и сборника «Всё как у людей» (последние два – просто фантастика).Россия, провинция, осень 2021 года. Местной власти потребовалось срочно возродить литературный журнал «Пламя». Первокурснице Ане поручают изучить архив журнала – и там, среди графоманских залежей, юный редактор находит рукопись захватывающего триллера, написанного от лица серийного убийцы. А вскоре выясняется, что описанные в тексте убийства – не придуманы: они и правда происходили в городке пятнадцать лет назад, и душегуба тогда так и не поймали…О раскопках в архиве узнаёт автор рукописи – и теперь давно затаившийся маньяк должен выбрать, чего он хочет больше: покоя, который может нарушить Аня, или литературной славы?

Шамиль Шаукатович Идиатуллин

Современная русская и зарубежная проза
Последний день лета
Последний день лета

Андрей Подшибякин — выпускник Ростовского госуниверситета и ВГИКа, легендарный колумнист всего важного глянца «нулевых» в диапазоне от «Афиши» и «Esquire» до «Game.EXE» и «OМ», автор путеводителя «Афиши» по Калифорнии, книг «Время игр!» и «Игрожур»; живёт в Лос-Анджелесе. Права на экранизацию его нового романа «Последний день лета» были приобретены еще до выхода книги; запланирован выход сериала.Ростов-на-Дону, 1993 год. Тихий южный город, кружевные занавески на окнах и утопающие в зелени дома, простые нравы, «где без спроса ходят в гости, где нет зависти и злости».Четверо восьмиклассников, еще не знающих, что скоро станут друзьями, ведут обычную для подростков начала девяностых жизнь: учатся, дерутся, влюбляются, изучают карате по фильмам из видеосалонов, охотятся за джинсами-варенками или зарубежной фантастикой… Их случайно пролитая кровь разбудит — того, кто спит под курганами.

Андрей Михайлович Подшибякин

Триллер
Последний день лета
Последний день лета

Андрей Подшибякин — выпускник Ростовского госуниверситета и ВГИКа, легендарный колумнист всего важного глянца «нулевых» в диапазоне от «Афиши» и «Esquire» до «Game.EXE» и «OМ», автор путеводителя «Афиши» по Калифорнии, книг «Время игр!» и «Игрожур»; живёт в Лос-Анджелесе. Права на экранизацию его нового романа «Последний день лета» были приобретены еще до выхода книги; запланирован выход сериала.Ростов-на-Дону, 1993 год. Тихий южный город, кружевные занавески на окнах и утопающие в зелени дома, простые нравы, «где без спроса ходят в гости, где нет зависти и злости».Четверо восьмиклассников, еще не знающих, что скоро станут друзьями, ведут обычную для подростков начала девяностых жизнь: учатся, дерутся, влюбляются, изучают карате по фильмам из видеосалонов, охотятся за джинсами-варенками или зарубежной фантастикой… Их случайно пролитая кровь разбудит — того, кто спит под курганами.Книга содержит нецензурную брань.

Андрей Михайлович Подшибякин

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы