До самой дрожи

Теперь же, спокойные семейные посиделки уничтожила бомба в виде потемневшего-покрасневшего-побледневшего папы. Я даже затруднялась припомнить, когда в последний раз слышала этот его дикий ор и с ужасом могла наблюдать за тем, как голубые глаза превращались в холодные стеклышки. Его язык, однозначно, работал быстрее, чем мозг, и нес столько оскорблений и гадости, что превратись все это в настоящее дерьмо, мы бы все в этой комнате в нем утонули. Единственный человек, от которого оно просто отлетало бы – оказался Дима. Пока папа орал так, что все внутри цепенело от ужаса, мой муж, вальяжно развалившись на стуле с боковыми ручками, довольно улыбался и неотрывно наблюдал за папой. Честное слово, в тот момент мне показалось, будто именно этого он и добивался, ведь невозможно же было так наслаждаться настоящим взрывом отнюдь не самого спокойного человека.

– Ты пришел сюда и будешь качать свои права, я не понял? – орал папа, не забывая через каждое слово вставлять какое-нибудь ругательство. – Ты сидишь за моим столом и думаешь, что я потерплю такое отношение к себе? Ты кто такой? Пока вы все в моем доме, вы живете по моим правилам!

А потом, с такой же бурей чувств, послал моего мужа на три понятные всем буквы.

– Я тебя понял, – с прежней улыбкой ответил Дима и медленно поднялся из-за стола.

Несколько секунд я пребывала в таком шоке, словно на моих глазах случилось что-то очень страшное, как, например, в фильмах ужасах. Оцепенение прошло лишь тогда, когда мама громко окликнула меня и указала взглядом на второй этаж.

– Иди к нему. Иди наверх.

На ватных ногах я поднялась в нашу спальню. Дима спокойно лежал на диване, подложив одну руку под голову, и смотрел в экран телевизора.

– Это что сейчас было? – спросила я шепотом.

Он победно улыбнулся и взглянул на меня:

– Мы сюда больше не приедем. Я никогда в жизни больше не ступлю на порог этого дома, уяснила? Теперь они будут приезжать к нам, чтобы по нашим правилам жить.

– Ты ведь специально это делал, да? Тебе ведь все равно, прав ты или нет, главное сам факт выиграть спор!

– Я просто высказывал свою точку зрения, – пожал он плечами.

– Нет, ты целенаправленно его выводил из себя! Зачем?!

– Скучно стало. Завтра мы уедем отсюда. До работы еще неделя. Собирай вещи и я отвезу тебя в Тюмень, а потом вернусь на вахту.

– Чего, прости? – хмыкнула я, не веря своим ушам. – Из-за того, что ты не знаешь, когда остановиться, я должна собирать вещи и уезжать отсюда?

– Если бы я сейчас не был пьян, то свалил бы уже, не задумываясь. Ты всегда знала, что мне не нравится сюда приезжать, чего ты так удивляешься тогда?

– Я не уеду отсюда, – ответила я и вышла из спальни.

Меня ломало пополам, хоть Диме это и не было заметно. С одной стороны, я его прекрасно понимала. Я ведь сама всю жизнь делала то, что хотел папа. Иногда мне казалось, будь я мальчиком, то стала бы хорошим солдатом что ли. Все делала бы вовремя, никогда не опаздывала, подчинялась бы, не задумываясь о последствиях… Потому что это папа. Воспитал, дал крышу над головой, образование. Разве плохо, что своими действиями я пытаюсь отблагодарить его за все это? И плевать, что большую их часть я делать совершенно не хотела, но ведь мы все обязаны чем-то своим родителям! А с другой стороны, часть меня, все-таки, считала, что папа был прав. Пока мы находились в его доме, пока сидели за его столом, смотрели его телевизор, пользовались его душем и прочее – мы обязаны были жить только по его правилам.

Приезжая к кому-то в гости, вы же не станете качать свои права? Вы не будете грубить людям, которые вас приютили у себя, выделили вам комнату, дали вам постельное белье, полотенце, кормят вас домашней едой. А чем мы с Димой отличались от тех же самых гостей? Не будь у меня мужа, то я бы, наверное, на правах родного ребенка, могла бы переквалифицировать себя из «гостя» в «доченьку, что приехала навестить родителей». Но у меня был муж. У меня была своя семья, а это значит, что мы с Димой – гости в этом доме. И даже говоря все это по пьяной лавочке, папа был прав.

Я решила спуститься вниз и удостовериться, что гром и молнии за столом исчезли. Однако, на лице папы по-прежнему была разгневанная маска с алым отливом, дядя Женя молча сидел рядом и смотрел в пол, а женщин и вовсе за столом не оказалось. Я нашла их в ванной комнате. Мама плакала так, что мое сердце в сотый раз за всю мою жизнь метнулось к самому центру Земли, а тетя Оля стояла рядом, поставив руки в боки.

– Он ведь добьется того, что дети перестанут приезжать к нам! Катя, уйди, пожалуйста, – шептала мама, а тетя Оля кивком указала мне на дверь.

В коридоре, где я тихонько простояла минут десять, были слышны мамины всхлипы из ванной комнаты и папины бурчания из гостиной. Я вспомнила про Ваню, который в момент «взрыва» находился за столом, а после незаметно для меня пропал.

Поднявшись в его спальню, я обнаружила брата под тяжелым одеялом.

– Ваня? Ты тут?

– Как дела? – спросил он, высунув голову.

Я пожала плечами:

– Кажется хреново.

– Я так и думал.

– Тебе принести что-нибудь?