До седьмого колена

– Подонки, – обращаясь к нему, сказал человек в тельняшке, – во что Москву превратили, мрази бритоголовые! Средь бела дня...

Через две минуты Марина Медведева уже ехала прочь от этого места в очень кстати подвернувшемся такси, тяжело дыша и гадая, сработал ее план или все это были напрасные хлопоты.

* * *

Юрий тряхнул головой, приходя в себя после двойного столкновения. В голове шумело, во рту ощущался неприятный медный привкус, но, как ни странно, он остался цел и невредим, потому что в последний момент успел упереться скованными руками в спинку переднего сиденья.

Он осмотрелся, пытаясь оценить ситуацию. Оперативник, ехавший рядом с ним на заднем сиденье, также не пострадал и, похоже, сумел сориентироваться в обстановке быстрее Юрия. Он возился, пытаясь открыть заклинившую дверь – дергал ручку, толкал плечом, но все без толку. Филатов посмотрел на водителя и увидел, что тот лежит, навалившись грудью на рулевое колесо и уронив на него голову. На лбу у него была кровь, по щеке тоже текла красная струйка, но Юрия это не очень взволновало: погибнуть при такой аварии можно было только при очень уж несчастливом стечении обстоятельств, так что водитель скорее всего просто потерял сознание, ударившись головой.

Зато Одинцов, черт бы его подрал, не пострадал ни капельки, хотя белый «Лексус» въехал в борт «Волги» именно с его стороны. Он толчком распахнул дверь машины, спустил на асфальт одну ногу, а потом спохватился и оглянулся назад. Лицо у него было злое, на лбу наливалась сливовым багрянцем изрядная шишка.

– Целы? – отрывисто спросил он. – Витя, присмотри за ним и позвони нашим, чтобы прислали машину. А я... Ах ты сволочь! – внезапно перебил он сам себя, глядя в заднее окно. – Ну, я тебя! А ну стой!

Юрий резко обернулся и успел заметить, как из протаранившего их грузового микроавтобуса выскользнула и бросилась наутек красивая, хорошо одетая женщина, в которой он с удивлением, близким к настоящему шоку, узнал Марину Медведеву. Он действительно был потрясен, поскольку ожидал чего угодно, но только не такого поворота событий. Вероятность того, что эта холеная, избалованная дамочка, которая к тому же в данный момент должна была находиться за границей, случайно оказалась за рулем старого грузового сундука, протаранившего милицейскую «Волгу», приближалась к нулю. Юрий не сомневался, что столкновение было преднамеренным; он не мог понять одного: зачем? Неужели она пыталась прикончить его таким ненадежным способом? Неужели она так испугалась того, что он мог рассказать ментам, что отважилась сама, без посторонней помощи, устроить это шумное и, главное, бесполезное безобразие? Или она всерьез полагала, что достаточно посильнее ударить «Волгу» в багажник, чтобы все, кто в ней сидит, погибли? Если так, то у госпожи Медведевой явно были не все дома.

Одинцов выскочил из машины и, оттолкнув с дороги владельца «Лексуса», который лез к нему выяснять отношения, бросился за Мариной. На бегу он слегка прихрамывал, но бежал все равно легко и быстро – чертов мент был в прекрасной спортивной форме, и можно было не сомневаться, что погоня будет недолгой. «Так тебе и надо, дура», – сердито подумал Юрий и мысленно поморщился: уж кем-кем, а дурой Марина Медведева точно не была, и совершенный ею странный поступок никак не вписывался в рамки их со Светловым версии.

Проводив быстро затерявшегося в толпе майора взглядом, Юрий решил временно выбросить Марину Медведеву из головы. В данный момент у него было навалом других, более насущных проблем, решение которых требовало полной сосредоточенности. Его сосед по сиденью все еще возился с дверцей, которая упорно не желала открываться. С момента столкновения прошло, наверное, меньше минуты; опер, конечно же, слышал, что сказал ему Одинцов, да и выходить из машины ему было, по большому счету, незачем, просто он еще не совсем пришел в себя и действовал, надо полагать, по инерции. Юрий знал, что слабонервных среди оперативников московского угрозыска практически нет, и понимал, что сидящий рядом с ним опер буквально через пару секунд окончательно очухается и начнет действовать осмысленно. Этого нельзя было допустить; еще раз порадовавшись более чем странной оплошности Одинцова, который велел сковать ему руки не за спиной, что было бы вполне логично, а спереди, Юрий окликнул соседа и, когда тот обернулся, схватил его скованными руками за рубашку на груди, резко рванул на себя и ударил головой в середину лица. Он постарался вложить в этот удар все силы, потому что от него зависело многое, а позиция была крайне неудобной. Удар получился на славу: оперативник с залитым брызнувшей из сломанного носа кровью лицом откинулся на спинку сиденья, криво завалился в угол и затих, не подавая признаков жизни. Глядя на него, Юрий остро пожалел о том, что это не Одинцов.