До седьмого колена

Некоторое время Кастет боролся с собой, а потом все-таки вынул телефон и позвонил домой. Жена была цела и невредима, хотя, судя по голосу и неуверенной артикуляции, опять развлекалась, запивая шоколадные конфеты сладким ликером. По мнению Кастета, этой адской смесью хорошо было опрыскивать тараканов – они бы, сволочи, намертво прилипли к полу и подохли бы все до единого от избытка сахара в организме. Жене, однако, сочетание приторно-сладкого ликера с шоколадом нравилось и, как ни странно, нисколько ей не вредило – у нее даже зубы не портились, не говоря уже о фигуре.

Короче, жена была в порядке, и Кастет, выразив напоследок опасения насчет ее заднего прохода – не слипся бы от сладкого, – прервал связь и набрал номер Шпалы. Шпала по-прежнему был недоступен. Кастет озабоченно поковырял в ухе и набрал номер квартирного телефона Шполянских – Шпала был ему нужен, чтобы обсудить кое-какие финансовые моменты, да и убедиться в том, что он жив, тоже не мешало бы.

Квартирный телефон Шпалы не отвечал – возможно, его тоже выключили, чтобы не мешал релаксировать под Дебюсси.

– Вот подонок, – сказал Кастет и посмотрел на часы.

На часах было чуть больше половины одиннадцатого детское время, в которое уважающие себя банкиры только-только возвращаются домой после напряженного трудового дня. Шпала себя уважал – о, более чем! – и потому никогда не ложился спать раньше половины второго ночи. Он, конечно, мог сидеть в кабаке или находиться еще где-нибудь – например, у бабы, – но Кастету в это как-то не верилось. Шпала был человеком в высшей степени уравновешенным, по кабакам ходил редко, а с бабами, если подворачивался случай, предпочитал развлекаться в рабочее время, благо в банке у него для этого имелись все условия. Словом, по всему выходило, что Косолапый был прав: Шпала просто заперся дома, отключив все телефоны, и отдыхал на свой манер, слушая при свечах какую-нибудь классическую муть.

Здраво рассудив, что Шпала вряд ли взял себе за труд вместе с телефонами отключить и дверной звонок, Кастет тронул машину с места и поехал к Шполянскому домой, намереваясь, в случае чего стучать в дверь кулаком, а если придется, то и ногой.

* * *

Он загнал машину на знакомую стоянку во дворе двадцатишестиэтажной элитной башни, вышел, закурил и, задрав голову, отыскал глазами знакомые окна. В окнах горел свет – не в одном и не в двух, а по всей квартире, даже в ванной, узкое окошко которой, забранное матовым, стеклом, выходило в лоджию.

– Вот подонок, – повторил Кудиев и, широко шагая, направился к ярко освещенному подъезду.

Он нажал кнопку звонка, и дверь открылась, чмокнув язычком электрического замка, – охрана его знала и пропускала беспрепятственно в любое время суток. То есть случалось, конечно, что и не пропускала, но только в тех нечастых случаях, когда Шпала отдавал на этот счет соответствующее распоряжение: дескать, ко мне никого не впускать, особенно этого придурка Кудиева и особенно с пойлом и с бабами.

На этот раз такого распоряжения, судя по всему, не поступило. Подмигнув любопытному глазу следящей видеокамеры, пялившемуся на него из подвешенного под бетонным козырьком над крылечком подъезда бронированного водонепроницаемого бокса, Кастет вошел в просторный холл и за руку поздоровался с одетым в полувоенную форму мордатым охранником.

– Как служба? – поинтересовался он бодрым тоном. – Шполянский дома?

– Должен быть дома, – ответил охранник, бросив взгляд на свой пульт. – Сигнализация отключена, значит, дома.

– А ты, что ли, не в курсе? – удивился Кастет.

– Да я только что заступил, – сказал охранник.

– А сменщик твой?

Охранник замялся, смущенно пожал плечами и признался:

– Да я его сегодня не видел, Константин Сергеевич. Опоздал я, минут на десять всего, а он, видно, торопился, не стал меня дожидаться, ушел...

– Ни фига ж себе! – изумился Кастет. – Ну, пацаны, у вас, как я погляжу, и бардак! За что же вам мой друг, Анатолий Евгеньевич Шполянский, каждый месяц такие бабки платит? Ладно, ладно, не парься, служба – дело такое, пуп на ней рвать тоже нельзя, для здоровья вредно. Так я пройду?

– О чем разговор, Константин Сергеевич! – воскликнул охранник с преувеличенным радушием. Он явно был рад, что неприятный для него разговор на служебные темы закончился так скоро и безболезненно.

Кастет двинулся к лифту, и тут охранник его окликнул.

– Константин Сергеевич! Извините, у меня к вам просьба... Если можно, вы, это... Анатолию Евгеньевичу... того... Не надо, в общем. Машина у меня что-то забарахлила, минут двадцать с ней провозился, пока завел. Вы уж меня не выдавайте, ладно?

– Старая машина? – зачем-то уточнил Кастет.

– «Копейка», – вздохнул охранник. – Откуда же ей новой-то взяться!

– И то правда, – согласился Кастет. – Ну, не парься, не парься, я – могила. Служи, браток, а я пошел, у меня дела.