До свидания там, наверху

– Не могли бы вы заступиться за меня перед главой пенсионного ведомства? – громко спросил Анри.

– Конечно, он мой близкий друг. – Г-н Перикур ненадолго задумался. – Он мне многим обязан. У него передо мной в какой-то мере личный долг. Старая история, но до сих пор может подпортить репутацию. Короче говоря, этот министр, так сказать, у меня в руках.

Анри не ожидал столь легкой победы. Его прогноз оказался еще точнее, чем он предполагал. Г-н Перикур невольно подтвердил его мысль, опустив взгляд на бювар.

– О чем речь?

– Так, пустяк. Дело в том…

– Если это пустяк, – оборвал его г-н Перикур, поднимая голову, – то зачем беспокоить министра? И меня?

Анри упивался этим мгновением. Противник собирался сражаться, хотел поставить его в затруднительное положение, но в конце концов ему все равно придется уступить. Если бы у него было время, он продлил бы этот приятный разговор, но дело было срочное.

– Нужно похоронить один рапорт. Он касается моих дел, там нет ни слова правды…

– Если он ложный, чего же вы боитесь?

Анри не смог подавить желание улыбнуться. Долго еще старик намерен сопротивляться? Его что, надо хорошенько стукнуть по голове, чтобы он заткнулся и начал действовать?

– Там все очень запутанно, – ответил он.

– И что же?

– И я прошу вас вмешаться, поговорить с министром, чтобы он замял это дело. Я, со своей стороны, сделаю так, чтобы вопросы, затронутые в отчете, больше не возникали. Это небольшая оплошность, только и всего.

Г-н Перикур молчал, пристально глядя в глаза зятю, будто бы говоря: это все?

– Только и всего, – заверил Анри. – Даю вам слово.

– Ах, ваше слово…

Улыбка сползла с губ Анри: старик начинал его бесить своими замечаниями! У него что, есть выбор? Его дочь глубоко беременна. Неужели он хочет разорить своего внука? Что за шутки! Прадель пошел на последнюю уступку:

– Прошу вас об этом от своего имени и от имени вашей дочери…

– Прошу не вмешивать мою дочь в ваши делишки!

Ну все, решил Анри, с него довольно.

– Однако речь именно об этом! О моей репутации, о моих делах, а значит, и о добром имени вашей дочери и о будущем вашего в…

Г-н Перикур тоже мог бы повысить голос. Вместо этого он тихонько постучал ногтем указательного пальца по бювару. Раздался легкий сухой звук, как будто учитель призывал к порядку рассеянного ученика. Г-н Перикур держался очень спокойно, голос его был беспристрастен, ни тени улыбки.

– Речь идет только о вас, господин Прадель, и больше ни о чем, – произнес он.

Анри почувствовал, как его охватывает чувство тревоги, но, как он ни прикидывал, он не мог понять, каким образом его тесть мог остаться в стороне. Неужели он способен отступиться от собственной дочери?

– Меня уже уведомили о ваших проблемах. Возможно, даже раньше, чем вас.

Такое начало показалось Анри добрым знаком. Если Перикур надеялся его унизить, значит он готов сдаться.

– Меня это нисколько не удивило, я всегда знал, что вы подлец. Правда, дворянского происхождения, но это ничего не меняет. Вы бессовестный человек, неимоверно алчный, и я уверен, что вы очень плохо кончите.

Анри сделал вид, что собирается встать и уйти.

– Нет-нет, молодой человек, послушайте. Я был готов к вашему демаршу, я много думал, и вот как я вижу эту ситуацию. Через несколько дней министру представят на рассмотрение ваше дело, он узнает обо всех рапортах, касающихся ваших делишек, и аннулирует все ваши договоры с государством.

Уже не столь торжествующий, как в начале беседы, Анри в смятении уставился в пространство – так смотрят на дом, который рушится под натиском стихии. Этот дом был его собственным, это была его жизнь.

– Вы жульничали с договорами, касающимися коллективной собственности. Начнется расследование, в ходе которого выяснится сумма материального ущерба, нанесенного государству, и вам придется его возместить из своих личных сбережений. Если вы не располагаете необходимыми средствами – а согласно моим подсчетам, так оно и есть, – вы будете вынуждены просить о помощи вашу супругу, но я этому воспрепятствую, так как юридически имею на это право. Тогда вам придется продать ваше фамильное имение. Впрочем, оно вам уже не понадобится, поскольку правительство передаст ваше дело в суд и, чтобы себя обезопасить, будет вынуждено выступить в качестве потерпевшей стороны в судебном деле, которое ассоциации ветеранов войны и их семей обязательно возбудят против вас. И вы окажетесь в тюрьме.

Если Анри и решился на демарш в отношении старика, так это потому, что знал о своем щекотливом положении, но то, что он услышал, представляло дело в куда худшем свете. Неприятности обрушивались на него с такой скоростью, что у него не было времени среагировать. И тут у него закралось сомнение.

– А не вы ли?..

Если бы у него под рукой оказался пистолет, он не стал бы дожидаться ответа.