Добро не оставляйте на потом

Сворачивая карту, Анибалли разглядел на ней изъян. На пергаменте виднелась темно-бордовая точка размером не больше точки в конце предложения. Il bastardo все-таки оставил след на официальной карте Виареджо.

5

Молодой доктор взял пресс-папье и промокнул влажные чернила, проставив в журнале дату: 15 июля 1920 года. Доктору было около тридцати, но из-за залысин и очков с толстыми стеклами он казался старше. К счастью, Dottore[47] Армандо Претуччи находился в своем кабинете на виа Сан-Андреа, а не в больнице в Пьетрасанте, когда Доменика Кабрелли толкнула локтем дверь и помогла Сильвио Биртолини войти внутрь. Мальчика уже начало трясти от вида собственной крови, пропитавшей его рубашку и фартук Доменики.

– Не смотри. Раны на голове всегда сильно кровоточат. Это не страшно, – успокаивала его Доменика. – Dottore, у моего друга хлыщет кровь. Его нужно зашить.

Претуччи тут же взялся за дело. Он уложил Сильвио на смотровую кушетку, прижал к ране толстый кусок чистой марли и прикрыл глаза мальчика фланелевой тканью, прежде чем поднести лампу поближе к его лицу. Доменика забралась на стоящий рядом табурет, чтобы понаблюдать.

– Ты права насчет головы, – поддержал девочку Претуччи.

– Что она кровоточит сильнее всего? Я знаю. – Доменика пристально смотрела на рану Сильвио.

– Что произошло? – поинтересовался Претуччи, осторожно промокнув кровь, чтобы оценить глубину раны.

– В него попали камнем, – объяснила Доменика.

– Ты?

– Нет, что вы. Он мой друг.

– Значит, камень кинул враг?

– Мы не знаем, какой именно.

Доктор обратился к Сильвио:

– То есть враг у тебя не один?

– Их много, – прошептал Сильвио.

– Наконец-то пациент заговорил. Как тебя зовут?

– Сильвио Биртолини, Dottore. – Голос мальчика дрожал.

– Где работает твой отец?

Прежде чем Сильвио успел что-то произнести, Доменика выпалила:

– Его отец умер. Мать работает в церкви.

По одежде мальчика Претуччи вполне мог понять, что платили матери гроши.

– У тебя есть братья и сестры?

– Нет.

– Он один. Не считая меня, конечно. Мы дружим с пяти лет.

– Почти всю жизнь, – заметил Претуччи.

– Так и есть, Dottore. Я могу чем-то помочь? Принести чистой воды? – Доменика огляделась вокруг. – А чистые тряпки? Они у вас есть?

– Бинты в шкафчике чистые.

Претуччи сам стирал бинты и вывешивал их сушиться на солнце. Он не мог позволить себе помощницу. Он открыл амбулаторию в Виареджо, чтобы лечить местных корабельщиков, моряков и рабочих с шелковой фабрики. Большую часть времени посвящал общей практике, приходя к больным домой. Вернувшись после учебы в университете Пизы, он не уговаривал прийти к нему на прием ни одного пациента из Пьетрасанты или из Виареджо. В этом не было нужды, они всегда находили его сами.

В скромном кабинете Претуччи было чисто и пахло медицинским спиртом. Два деревянных стула, табурет и письменный стол освещались единственной лампой с белым эмалевым абажуром, висевшей над смотровой кушеткой. На столе стоял открытый стеклянный шкафчик, заполненный пузырьками, настойками, бинтами и инструментами – самыми современными.

К тому времени, как Доменика набрала воды из уличного питьевого фонтанчика, сняла с раны марлю и нашла жестяную кружку, чтобы напоить Сильвио, доктор собрал нужные инструменты, чтобы наложить швы. Мальчик неподвижно лежал на кушетке, закрыв глаза и сложив руки на животе. Он старался храбриться, но из уголков глаз беззвучно катились слезы, неровными полосами смывая с лица песок и запекшуюся кровь.

– Сильвио, не плачь.

– Пусть лучше плачет. Слезы вымывают всякий мусор. Плачь сколько хочешь, сынок. – Претуччи похлопал мальчика по плечу.

Доменика смочила чистый бинт в прохладной воде и принялась осторожно смывать грязь с лица Сильвио, начав с подбородка и продвигаясь к глазу. Претуччи следил за ее движениями. Доменика промокала влажной тканью кожу вокруг раны, очищая ее от песка. Она полоскала бинт в тазу с водой и повторяла процедуру до тех пор, пока рана не стала чистой. Когда она дотронулась до кожи возле глаза, Сильвио вздрогнул.

– Больно? – спросила Доменика.

– Немного, – прошептал Сильвио.

– Я постараюсь аккуратно. Тебе и правда досталось.

– Намочи марлю посильнее, чтобы промыть рану, – посоветовал ей Претуччи. Он поднес к свету хирургическую нить и отрезал от нее длинный кусок. Вдел нить в иглу сквозь крошечное ушко и завязал узелок. Затем вновь прикрыл глаза Сильвио фланелью и придвинул лампу поближе. – Отличная работа, синьорина.

– Grazie, Dottore. Ничего, если я дам пациенту попить? Мальчики от страха всегда хотят пить.

– На медицинском факультете меня этому не учили.

– Так мама говорит. – Доменика встала коленями на табурет. – Она строгая, но добрая. – Девочка подложила руку под шею Сильвио, слегка приподняла его голову и поднесла кружку к губам. Он медленно отхлебнул прохладной воды.

– Grazie, – прошептал Сильвио, напившись.

– Если хочешь, подержи своего друга за руку. У него рана в таком месте, что будет немного больно.