Добро пожаловать в Пхеньян!

«Нет, смотри внимательнее, – говорит Александр, – за лагерем. Ты видишь это? Те здания на холмах. На другой стороне».

Я напряженно всматриваюсь, но без очков могу различить только верхушки крыш.

«Это – ЕГО дом, – говорит Александр. – Номера Третьего. Там он принимал Родмана. Ты можешь рассмотреть дом на картах гугла».

В самом деле, известно, что у Маршала есть резиденция в Вонсане. Но я никогда не думал, что ее можно разглядеть с вышки для прыжков в воду. В Сеуле я встречался с одним канадцем, который сопровождал Родмана в той поездке в качестве переводчика. Он упоминал Вонсан. Говорил, что они с Маршалом даже катались на водных мотоциклах, – хотя картину этого действа мне очень трудно себе представить.

«Этот плот памятен мне еще и по другой причине, – продолжает Александр, обозревая окружающий морской пейзаж. – Во время моей первой поездки в 2012 году я купался тут сам по себе. Вокруг было много богатеньких деток из элитных семей, приехавших из Пхеньяна. Один их них говорил по-французски – он до этого учился в Париже. Поэтому у нас с ним состоялся разговор, который никто из окружающих не мог понимать. Он спросил меня, что я думаю о его стране. В ответ я выжал из себя стандартные вежливые слова, которые каждый из нас, наверное, сказал бы в такой ситуации. Он согласился и в ответ тоже добавил несколько стандартных и вежливых фраз. Затем была тяжелая пауза. А потом – я не знаю, что подвигло меня сказать ему это, может быть то, что мы были тут, плескались в море вдалеке от всей политической напыщенности, которая осталась на берегу. Я сказал ему: “Но на самом деле я не верю ничему из этого”. Он только улыбнулся и коротко ответил: “Я тоже”».

* * *

Мы решаем подплыть к плоту, находящемуся на корейской стороне. Кажется, это не возбраняется – вода для всех одна, но вот смешиваться с местной толпой на берегу уже непозволительно. Возможно, в этом есть какая-то скрытая логика. А может быть, просто один из вождей, особо не подумав и не имея в виду ничего принципиального, брякнул очередную директиву.

Дюжина молодых парней барахтаются в воде, держась за плот. Они нервно смотрят на нас, пока мы подплываем. В это время Ро уже догнал нас, плывя брассом позади. Он взбирается по лестнице на плот. Я спрашиваю, будет ли он нырять, показывая на вышку. «Я? – смеется он. – Нет, я, как и ты, боюсь высоты».

«Давай, Трэвис, – подзуживает Александр, взобравшись до середины лестницы. – Отсюда вид будет еще лучше», – говорит он сквозь зубы.

Все вокруг охают и ахают при виде иностранца, поднимающегося на самый высокий трамплин и, после короткого осмотра горизонта, грациозно ныряющего в воду. В более юном возрасте Александр тренировался и даже мог стать профессиональным прыгуном в воду. С тех пор он набрал несколько килограммов, но до сих пор сохраняет соответствующую выправку и может делать впечатляющие прыжки.

У меня нет никакого желания залезать на самую верхотуру. Вышки тут в еще более плачевном состоянии, чем те, которые были на «иностранной» стороне мола: их используют гораздо чаще. В широкие щели между досками настила можно видеть находящиеся внизу боны всей платформы и морскую пучину, что только усиливает паранойю акрофоба.

Я на онемевших ногах направляюсь к краю второго по высоте трамплина. Громкий звук откуда-то сзади пугает меня – я застываю на месте. Тинейджер без одной ноги пропрыгивает мимо – можно нырять только по одному. Он быстро, но внимательно меня оглядывает, а затем ковыляет к самому краю. Культя его правой ноги напоминает завернувшуюся крайнюю плоть. Он кричит куда-то вниз своим друзьям, находящимся на плоту ниже, – они орут ему в ответ. Последний прыжок, и он устремляется вниз, навстречу зеленой ряби Восточного моря[58].

* * *

Выбравшись на берег, мы видим, что Мин, Хва и Ким резвятся на песке, как дети. Алек сидит на пляжном полотенце, бесстрастно смотря на то, как Хва снова и снова ныряет в воду, каждый раз возвращаясь на берег с пригоршней моллюсков – он научился этому в армии, так как солдатам часто приходилось самостоятельно добывать себе пропитание. А этот пляж – просто золотая жила для добычи моллюсков: иностранцы сюда приезжают нечасто. Чем больше моллюсков он приносит, тем более возбужденным становится. Мы возьмем их с собой в гостиницу и передадим поварам, чтобы они приготовили нам ужин из них.

В это время Мин и Ким заняты тем, что рисуют на песке большими пальцами ног огромные сердца и фотографируют это на телефоны. Ким пишет в середине одного из них имя своей дочери. Мин выводит имя парня, который ей нравится, снимает получившееся, а затем быстро стирает рисунок, видя приближающегося Александра, завернутого в полотенце.

Тридцать шестая глава

Когда Ынчжу было шестнадцать, по какой-то ей самой до сих пор не понятной причине одна из ближайших подруг донесла на нее. Повибу устроили обыск и обнаружили пару южнокорейских компакт-дисков с поп-музыкой. Ее посадили в тюрьму.