Добро пожаловать в Пхеньян!

К досаде Ынчжу, никто не ставил вопросов о необходимости решения более значимых, систематических проблем, которые были причиной искажения правды в этой книге. Книгу продолжали раскупать в больших количествах по всему миру, запись выступления автора на конференции TED[64], важной частью которого были, несомненно, настоящие слезы, разлетелась по социальным сетям. Говорят, что за свои лекции эта женщина теперь получает пяти- или даже шестизначные гонорары. Ынчжу продолжает: «Когда я смотрю на нее, то просто вижу человека, которому действительно неудобно. Я искренне верю, что она уже в самом деле не может отличить правду от выдумки в своих историях. Она больше не принадлежит сама себе. Она снова стала инструментом – просто другой системы пропаганды».

* * *

Есть нечто, что беспокоит Ынчжу больше, чем более или менее очевидная коррупция в «индустрии знаменитых перебежчиков» сама по себе, – она достаточно умна, чтобы понимать, что коррупция процветает повсюду, куда ни кинь взгляд, даже здесь, в так называемом «свободном мире». Ее возмущает та завуалированная, будто скрытая за какой-то туманной завесой форма обмана и мошенничества, которая обладает огромной силой. Когда люди прибывают в Южную Корею, они забывают, кто они, так и не примирившись со своим прошлым. Когда Ынчжу, наконец, добралась до посольства Южной Кореи в Таиланде, ее буквально бросили в огромную клетку, в которой ожидали своей очереди еще около четырехсот других женщин. В те дни перебежчиков было особенно много, поэтому, по какой-то бюрократической прихоти, в посольстве заявили, что за один раз в Сеул могут вылететь только пять человек. Ей пришлось ждать своей очереди вместе со всеми остальными.

«Они превратились в животных, – сказала Ынчжу. – Ситуация складывалась таким образом, что мы оказались в ловушке. А это привело к потере человеческого облика, и в каждом наружу вышли самые уродливые черты».

Так как эти женщины формально не были заключенными, а просто ожидали своей очереди на самолет, они были предоставлены сами себе в переполненном общем пространстве. Они не могли его покинуть, так как это – опять же формально – означало выход за территорию Южной Кореи и потерю своего места в очереди. На этом небольшом пятачке царила атмосфера тюремного террора: самые сильные и отвязные женщины устанавливали свои правила и обходились очень жестоко с теми, кто эти правила нарушал. «Одна девушка-тинейджер была на пятом месяце беременности, – рассказывала Ынчжу. – Она тайно подошла к одному из сотрудников посольства и спросила, нет ли возможности пройти вне очереди, учитывая ее положение. Когда другие женщины узнали об этом, они окружили девушку, целая банда, и били до тех пор, пока не случился выкидыш».

Каждая «беспредельщица» была хозяйкой на своей территории – части пола вокруг своего матраса. Если кто-то случайно ступал на эту «территорию», проходя мимо, то на него сыпался град ударов.

Ынчжу случайным образом выбрали на роль очередной жертвы. Сейчас, когда прошло много времени, она уже не может их обвинять, так как осознаёт, что они в свое время тоже подверглись жестокому обращению. На Севере царила авторитарная атмосфера строгой регламентации повседневной жизни, они все получили душевные травмы, отчего и бежали. Более того, многие из этих женщин на пути через Китай были проданы или с ними случилось еще что-то ужасное, после чего им удалось вырваться из новой неволи. Поэтому можно было ожидать от них, что в обстановке, где нет никаких правил, они выплеснут всю свою ожесточенность на тех, кого посчитают слабее себя.

Этот террор был настолько мучителен, что Ынчжу в один из дней решилась вырваться из пересыльного центра. Это означало, что она отказывалась от отправки в Южную Корею, от воссоединения с матерью, которая к тому времени уже добралась до Республики Корея. Но в тот момент всё это казалось не таким страшным, как ад заключения в одной клетке с этими животными. Она уже перелезала через стену посольства, когда ее заметил охранник и стащил обратно вниз.

Наконец, когда та банда собралась в очередной раз на нее наброситься, она схватила пилку для ногтей, которую хранила под подушкой, и набросилась на них, рыча, как бешеная собака. «Смотрите! – отступая, закричали бандитки. – Эта сука сошла с ума!»

Ынчжу стала старательно играть эту роль. Притворяясь сумасшедшей, она оказалась изолированной ото всех, лишенной какой-либо компании до конца своего пребывания там. Зато ее наконец оставили в покое.

О подобных сценах, отмечает Ынчжу, вы никогда не узнаете из книг, ставших бестселлерами. И этому есть объяснение. Беженка, которая была с Ынчжу в пересыльном центре в посольстве в Бангкоке, ставшая впоследствии весьма знаменитой «жертвой», обласканной массмедиа за ее хорошие манеры, там, в Бангкоке, была одной из самых жестоких.

Сорок первая глава