Доброключения и рассуждения Луция Катина

– Меня не заботит ваше отсутствие на Гофрате. Помните, как в начале пути мы уподобляли правительство садовнику, а страну – саду, который надо высадить и потом за ним ухаживать? Теперь мы с вами люди опытные и знаем, что для государства, в котором все разумно устроено, более уместна другая метафора. В такой стране правительство – как доктор при здоровом пациенте. Дело лекаря – быть начеку и вовремя прописывать лекарство, если появляются первые признаки недуга. Но наш Гартенлянд, благодарение Разуму, находится в отменном состоянии. Здоровый организм отлично справляется со своими нуждами сам. За год, в течение которого мне приходится исполнять ваши обязанности, не произошло ничего такого, где неотложно потребовались бы ваш практический ум и твердая воля.

– Ни первого, ни второго во мне нисколько не осталось, – сказал Катин. – Право, отпустите меня. Если бы я мог, я уехал бы сам. Но куда я от нее уеду?

Он отвернулся от Ганселя и снова стал смотреть на Минерву. Теперь половина каменного лика стала розовой, будто зарумянилась.

Принц чем-то зашелестел, но Луций на него не глядел.

– Друг мой, это разрывает мне сердце, но иного средства спасти вас, по-видимому, нет. Я, собственно, давно уже это понял и предпринял кое-какие шаги. Сегодня пришел ответ…

Его высочество сделал паузу, ожидая расспросов, но не дождался. Катину было все равно. Ему хотелось только одного: чтобы Гансель ушел и оставил его наедине с Минервой.

– Помните ли вы, как несколько месяцев назад я читал вам письмо от кузины Фике, ныне российской царицы? О ее планах по переустройству империи? Я еще дал вам брошюру, присланную из Петербурга.

Луций, не оборачиваясь, кивнул. Кажется, что-то такое было.

– Я нашел брошюру на вашем письменном столе. Вот она. Вы ее, кажется, даже не раскрыли?

Нехотя покосившись на книжицу в руках принца, Катин снова отвернулся.

– Нет.

– И напрасно. Это удивительное сочинение. Оно называется «Instruction pour la commission chargée de dresser le projet de nouveau Code des Loix»[9].

– Я не стал читать сей трактат, ибо не верю, что Россию можно исправить новыми законами. Это вам не Обер-Ангальт.

– И напрасно не стали! Фике – великая женщина, теперь я это вижу. И у нее великие планы. Я по сравнению с нею карлик! Послушайте, с чего начинается «Наказ»! – Гансель раскрыл страницу, с чувством зачитал: – «Закон Христианский научает нас взаимно делать друг другу добро, сколько возможно. Полагая сие законом веры предписанное правило за вкоренившееся или за долженствующее вкорениться в сердцах целого народа, не можем иного, кроме сего, сделать положения, что всякого честного человека в обществе желание есть или будет видеть все отечество свое на самой вышней степени благополучия, славы, блаженства и спокойствия». Таким языком говорят истинное человеколюбие и величие!

– Легко быть человеколюбивым и великим на бумаге, – не впечатлился Катин. – Вы вот красивых деклараций не издавали, а засучили рукава и сразу взялись за дело.

– Мне – нам с вами – было легко в нашем маленьком, дисциплинированном Ангальте. Так ведь и сад, который мы высадили, крохотный. А вообразите себе, что такое преобразование огромной империи! Здесь надобно семь или семижды семь раз отмерить, а потом уже резать! И вы напрасно думаете, что Фике – нет, буду называть ее царицей Екатериной – лишь прекраснодушествует. Известно ли вам, что она приготовила манифест, созывающий комиссию депутатов, которых изберут по всей стране, дабы принять новые праведные законы и установить в России просвещенные порядки?

– В России? Изберут депутатов? – Луций недоверчиво рассмеялся. – Что за фантазии! Вы в это верите, потому что никогда там не были.

– Да вот же, послушайте! – Принц спрятал книжицу, достал какое-то письмо. – Треть представителей будет от помещиков, треть от горожан, а остальные от крестьян и малых народов.

– Кто это вам сообщает? – все не мог поверить Катин. – Какой-нибудь немец, ничего не смыслящий в русских делах?

– Это мне пишет сама императрица. Вообразите! Столь невероятный прожект осуществится не во Франции, на родине философов, а в вашем отечестве, которое многие считают диким азиатским царством! Вот где размах, вот где кузница истории!

– Да, это дело такой пропорции, что захватывает дух, – признал Луций. – Однако сомнительно, чтобы немка, занявшая российский престол при скандальных обстоятельствах, сумела сдвинуть с места этакую махину.

– Одна, конечно, не сдвинет. Но с толковыми, опытными помощниками – очень возможно.

– Откуда они в России возьмутся – опытные? Там никогда ничего похожего не затевалось.

Карл-Йоганн улыбнулся, видя, что наконец сумел отвлечь друга от скорбных мыслей.

– Екатерина отлично это понимает. Потому она и разослала письма к самым просвещенным государям Европы. Очевидно, к их числу она причисляет и меня, – скромно присовокупил принц.

– И по справедливости. О гартенляндском чуде судачит вся Европа. С тех пор как закончилась война, отовсюду приезжают паломники, будто магометане в Мекку – поглядеть на нашу жизнь.

Принц загадочно помахал листком.