Читаем Доброключения и рассуждения Луция Катина полностью

Пауза затягивалась. Зачем было меня впускать, когда не закончено важное дело, недоумевал Луций. Не проще ль было подержать за дверью? Он покосился на царского секретаря, а тот вдруг взял и подмигнул, после чего опять сонно прикрыл глаза.

Не может быть! Показалось.

Но вот Екатерина присыпала документ песком, сдула, и оказалось, что она превосходно видит позднего посетителя.

— Прошу извинения, барон, но мне нужно было доформулировать мысль, — сказала императрица по-немецки с самой обворожительной улыбкой.

Катин лишь почтительно поклонился.

Царица просит извинения? Она формулирует мысль? Воистину Россия не та, что прежде!

— Я составляю проект о том, как взрастить новый род русских людей. Без этого страну не переделаешь, — самым простым, приязненным тоном продолжила царица. — Ключ в образовании и воспитании. Да вы садитесь — куда пожелаете. Хоть сюда. — И показала на кресло перед столом.

Секретарь все так же на цыпочках отошел в угол, к конторке, и Луций сразу о нем позабыл.

— Мы с принцем пришли к тому же заключению! — воскликнул он. — Что надобны повсеместные школы нового, еще не бывалого устройства, где детей будут учить самому главному — как стать правильными людьми! И всего через поколение народ преобразится!

— Россия не Гартенлянд, — вздохнула Екатерина. — У нас так не получится. Где возьмешь столько хороших учителей? Я не фантазерка. Моя идея проще. Я не чаю переменить народ за одно поколение, сразу. Дорога будет длинной, но надобно же с чего-то начинать. Кто является для всякого ребенка естественным учителем?

— Родитель.

— Нет, сударь мой. Отцы служат либо с утра до вечера добывают хлеб, да и вообще мужчина, если он чего-то стоит, скорее принадлежит миру, нежели семье. Иное дело — женщина. Она всегда рядом, все ее заботы — о потомстве. Дитя учится жить чрез свою матерь. Вот кого надобно готовить в учителя — будущих родительниц. Я надумала учредить институт, куда наберу девочек, полностью отделив их от косного влияния семей. Самые искусные педагоги научат институток благородным мыслям, разумному домоводству, приобщат к лучшим плодам культуры. Я стану сим барышням попечительницей, буду выдавать их замуж, и взращенные ими дети образуют первое истинно европейское поколение русского дворянства! Капля в море, скажете вы? Да, но это будет капля благородного пигмента! И за нею каждый год, со всяким новым выпуском института, последуют другие капли! А затем такие же заведения откроются в губернских столицах! Через двадцать иль тридцать, много сорок лет преобразится всё благородное сословие! Оно приучится к изящным манерам, к чтению, к человечности! И вся вода постепенно окрасится, ибо нравы всегда распространяются сверху вниз.

— Это… это прекрасная идея! — взволнованно произнес Катин. — Признаться, я ждал какого-нибудь несбыточного прожектерства, но вижу в вашем величестве основательную мудрость и здравомыслие, которые в самом деле способны изменить Россию! Отраднее всего, что вы строите планы на дальние времена, намерены высадить дерево, плоды которого смогут вкушать разве что ваши внуки! Это знак истинно государственного величия!

Царица слушала его благосклонно, а рассматривала с удовольствием.

— Так и вы совсем не таков, каким я представляла знаменитого барона Катина. Мне сообщали, что гартенляндский министр — сухарь и педант, а вы вон какой: горячий и собою красавец, хоть в гвардию.

— Моя внешность обманчива, — ответил Луций, смущенный. — Вашему величеству сообщили правду. Я сухарь и педант.

— Вы говорите по-немецки как настоящий ангальтец, — переменила она тему. — Разве вы не русский родом?

Последняя фраза была произнесена по-русски, с мягким акцентом.

— До двадцати трех лет я был российским подданным и, вероятно, остаюсь им, — подтвердил на том же языке Катин. — Мой родной город Санкт-Петербург.

Екатерина вновь кивнула сама себе (такова, кажется, была ее привычка) и опять перешла на немецкий. Должно быть, говорить на нем ей было легче или приятнее.

— Это прекрасно! Немцы среди помощников мне не нужны, только природные русаки. Довольно того, что русская царица — иностранка.

И сызнова повернула ход беседы — оставалось только дивиться быстрым оборотам этого живого ума.

— Ах, как бы я желала посмотреть, во что вы с кузеном Ганселем превратили Гартенбург! В детстве я часто там бывала, мы ведь соседи. Правда ли, что у вас совсем перевелись попрошайки и что в городской парк пускают простолюдинов?

— Истинная правда. Парк очень красив, и он открыт для всех.

— И у вас в самом деле в ассамблее заседают женщины? Как это необычно и как прекрасно! Не странно ль, что женщина может быть монархиней — как я или тетушка Мария-Терезия, но не министром и не государственным советником?

Перейти на страницу:

Все книги серии История Российского государства в романах и повестях

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия

Похожие книги

Ближний круг
Ближний круг

«Если хочешь, чтобы что-то делалось как следует – делай это сам» – фраза для управленца запретная, свидетельствующая о его профессиональной несостоятельности. Если ты действительно хочешь чего-то добиться – подбери подходящих людей, организуй их в работоспособную структуру, замотивируй, сформулируй цели и задачи, обеспечь ресурсами… В теории все просто.Но вокруг тебя живые люди с собственными надеждами и стремлениями, амбициями и страстями, симпатиями и антипатиями. Но вокруг другие структуры, тайные и явные, преследующие какие-то свои, непонятные стороннему наблюдателю, цели. А на дворе XII век, и острое железо то и дело оказывается более весомым аргументом, чем деньги, власть, вера…

Василий Анатольевич Криптонов , Грег Иган , Евгений Красницкий , Евгений Сергеевич Красницкий , Мила Бачурова

Фантастика / Приключения / Исторические приключения / Героическая фантастика / Попаданцы
Агасфер. В полном отрыве
Агасфер. В полном отрыве

Вячеслав Александрович Каликинский – журналист и прозаик, автор исторических романов, член Союза писателей России. Серия книг «Агасфер» – это пять увлекательных шпионских ретродетективов, посвящённых работе контрразведки в России конца XIX – начала XX века. Главный герой – Михаил Берг, известный любителям жанра по роману «Посол». Бывший блестящий офицер стал калекой и оказался в розыске из-за того, что вступился за друга – японского посла. Берг долго скрывался в стенах монастыря. И вот наконец-то находит себе дело: становится у истоков контрразведки России и с командой единомышленников противодействует агентуре западных стран и Японии. В третьей книге серии нас ждёт продолжении истории Агасфера, отправленного ранее на Сахалин. Началась русско-японская война. Одновременно разгорается война другая, незримая для непосвящённых. Разведочное подразделение Лаврова пытаются вытеснить с «поля боя»; агенты, ведущие слежку, замечают, что кто-то следит за ними самими. Нужно срочно вернуть контроль над ситуацией и разобраться, где чужие, а где свои.

Вячеслав Александрович Каликинский

Детективы / Исторические приключения / Исторические детективы
Карта времени
Карта времени

Роман испанского писателя Феликса Пальмы «Карта времени» можно назвать историческим, приключенческим или научно-фантастическим — и любое из этих определений будет верным. Действие происходит в Лондоне конца XIX века, в эпоху, когда важнейшие научные открытия заставляют людей поверить, что они способны достичь невозможного — скажем, путешествовать во времени. Кто-то желал посетить будущее, а кто-то, наоборот, — побывать в прошлом, и не только побывать, но и изменить его. Но можно ли изменить прошлое? Можно ли переписать Историю? Над этими вопросами приходится задуматься писателю Г.-Дж. Уэллсу, когда он попадает в совершенно невероятную ситуацию, достойную сюжетов его собственных фантастических сочинений.Роман «Карта времени», удостоенный в Испании премии «Атенео де Севилья», уже вышел в США, Англии, Японии, Франции, Австралии, Норвегии, Италии и других странах. В Германии по итогам читательского голосования он занял второе место в списке лучших книг 2010 года.

Феликс Х. Пальма

Фантастика / Приключения / Исторические приключения / Научная Фантастика / Социально-психологическая фантастика