Добролюбов

Добролюбов видел художественные недостатки рассказов Марко Вовчка, но, высоко оценивая их. правдивость в описании крестьянской жизни, в изображении «великих сил, таящихся в народе», он считал нужным горячо поддержать автора, указать, что он стоит на верном пути. Добролюбов посвятил «Рассказам из народного русского быта» М. Вовчка большую статью, озаглавленную «Черты для характеристики русского простонародья». Эта статья, насыщенная ненавистью к крепостничеству, принадлежит к числу самых выдающихся произведений критика. Она отличается глубиной содержания, остротой мысли, политической зрелостью. Ее пафос — в страстном и гневном протесте против социального угнетения, против порабощения человеческой личности.

Рассказы М. Вовчка привлекли внимание Добролюбова бесхитростными и правдивыми зарисовками горестной жизни крепостных крестьян. Это был еще один шаг на пути к созданию народной литературы. Правда, рассказы украинской писательницы еще не представляли читателям всеобъемлющей картины; да было бы и преждевременно предъявлять такие требования, поскольку народная жизнь в полном своем объеме в то время еще не могла стать материалом искусства. «Такой эпопеи, — полагал Добролюбов, — мы можем ожидать в будущем, а теперь покамест нечего еще и думать о ней. Самосознание народных масс далеко еще не вышло у нас в тот период, в котором оно должно выразить всего себя поэтическим образом… Сознание великой роли народных масс в экономии человеческих обществ едва начинается у нас, и рядом с этим смутным сознанием появляются серьезные, искренно и с любовью сделанные наблюдения народного быта и характера. В числе этих наблюдений едва ли не самое почетное место принадлежит очеркам Марка Вовчка».

Так писал Добролюбов, считавший, что пришло время, когда передовая литература должна «преследовать остатки крепостного права в общественной жизни и добивать порожденные им понятия». Хотя критик работал над своей статьей летом 1860 года, то есть до «крестьянской реформы», которая только подготавливалась в это время, тем не менее он счел возможным говорить о крепостничестве как об отжившем понятии, которое будто бы уже отвергнуто самим правительством («лишено покровительства законов»), Такая позиция позволяла ему открыто излагать антикрепостническое содержание рассказов М. Вовчка и, с другой стороны, гневно изобличать крепостников и реакционеров, людей, «еще верующих в святость и неприкосновенность крепостного права». Эти люди приходили в ужас от литературных произведений, в которых говорилось о тяжелой жизни народа. Они делали вид, что не верят в правдивость рассказов, рисующих стремление народа сбросить с себя ярмо рабства. Попутно Добролюбов дал сокрушительную отповедь «просвещенным» либералам, пытавшимся доказать, что «мужик еще не созрел до настоящей свободы, что он о ней и не думает, и не желает ее, и вовсе не тяготится своим положением…». Этим нелепым и лживым измышлениям критик противопоставил рассказ М. Вовчка «Маша», в котором шла речь о крестьянской девушке, возненавидевшей свою помещицу и, несмотря на угрозы, решительно отказавшуюся работать у нее на барщине. Угнетенная своим бесправным состоянием, Маша таяла у всех на глазах, и только слух о воле, обещанной барыней, возвращает ее к жизни.

Восстание крестьян. С картины И. Самохвалова.

Н. А. Серно-Соловьевич.

М. Л. Михайлов.

В тогдашней литературе нашлось бы не много произведений, с такой прямотой рисующих тоску по воле, зреющую в народе.

Добролюбов понимал, что люди, питающие «тайную симпатию к крепостным отношениям», назовут рассказ М. Вовчка фальшивым: они не допускают мысли о том, что в простой мужицкой натуре может столь развиться сознание прав своей личности. Но ему, критику «Современника», рассказ дал повод, чтобы высказать глубокие мысли о положении крепостного крестьянства, о деспотизме и рабстве, о подавлении естественных стремлений человека, о том, как пробуждается и крепнет среди «простолюдинов» чувство протеста, сознание своего человеческого достоинства. В судьбе и натуре Маши критик увидел характерное явление русской жизни, и он не только дал его широкое, обобщенное толкование, но и сделал из своего анализа острые политические выводы. Полемизируя с «плантаторами и художественными критиками» (как доказательно это сближение крепостников и защитников «чистого искусства»!), Добролюбов горячо доказывал, что в рассказе «Маша» описан вовсе не исключительный случай: «Напротив, — писал Добролюбов, — мы смело говорим, что в личности Маши схвачено и воплощено высокое стремление, общее всей массе русского народа, терпеливо, но неотступно ожидающей светлого праздника освобождения».