Добронега

— Насколько я понял, нужно куда-то ехать, — сказал Гостемил. — Возможно, далеко.

— Не очень, — уверил его Александр. — Аржей тридцать.

— Ну вот, — тоскуя, протянул Гостемил. — А я только переехал в Киев, еще и обжиться как следует не успел. Эх! Что ж, Хелье, поедем, что ли. Спасем княжеского сына. Речь ведь, насколько я понимаю, идет о престолонаследии. Кто-то боится, что Борис займет без спросу престол, да? Как все-таки примитивны люди.

— Дня два еще есть, — попытался утешить его Александр.

— Нет, — возразил Хелье. — К сожалению нет. Ни двух дней, ни даже одного. К сожалению, Борис попал в поле внимания Неустрашимых.

— Э… — сказал Александр. — Это догадка такая?

— Нет, это так на самом деле и есть.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. По причинам, о которых я не имею права тебе сказать.

Некоторое время Александр и Хелье смотрели друг другу в глаза.

— Хорошо, — согласился Александр. — Есть несколько способов…

— Есть один, — сказал Хелье. — Но для этого мне понадобится амулет.

— Какой амулет? — Александр нахмурился.

— Ты знаешь, какой. И нужен он мне прямо сейчас. Не волнуйся, я тебе его верну.

Возникла тяжелая пауза.

— Откуда ты знаешь об амулете? — спросил Александр строго.

— Как-нибудь на досуге, не сейчас, и даже не завтра, ты спросишь об этом свою жену.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился Александр, будто не хотел продолжения этого разговора. — Что еще нужно, помимо амулета?

— На всякий случай деньги, гривен пятьдесят или сто. Возможно, придется кого-нибудь подкупить. И хорошие лошади.

— Все-таки выслушай меня. У меня есть план…

— У меня тоже есть план, — сказал Хелье веско. — И нам пора начинать действовать. Соглашайся, или ищи себе других.

Александр задумался.

— Я тебя чем-то обидел в Сигтуне? — спросил он наконец.

— Да.

— Чем же?

— Длинный ты очень. Долговязый. Не люблю.

Александр даже не нашелся сперва, что на такое сказать.

— Друг твой Гостемил одного со мной роста, — сказал он наконец.

— Так то Гостемил. А то ты.

Гостемил едва сдержался, чтобы не засмеяться.

— Хорошо, — сказал Александр. — Посидите здесь, пожалуйста. Не позвать ли Швелу, он вам сбитень принесет?

— И три сапы даст. Может, сразу на кухню нас определишь, к холопам, — спросил Хелье, — а то мы тут тебе интерьер портим своим присутствием?

— Трудно с тобой сладить, Хелье, — сказал Александр.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. ТРИ СТАРШИХ БРАТА

Сколько он себя помнил, Святополк всегда желал дружбы, любви, и покоя, вместо которых в его жизни постоянно наличествовали враждебность, недоверие, и необходимость делать что-то натужно-муторное и противоречащее его натуре и убеждениям. Нынешние события усугубили нехорошую тенденцию — вместо простых радостей где-нибудь в укромном уголке альда, может быть на взморье, с женой, возможно с детьми, он получил власть над одним из трех самых могущественных городов континента, и вместе с властью — дополнительных врагов и дополнительные заботы.

Он не роптал — он решил подчиниться велению судьбы и принять на себя обязанности Великого Князя. Он знал о государственной власти все, что полагается знать правителю — за плечами были многие годы наблюдений за действиями Владимира, Мстислава, Ярослава, и личный богатый опыт правления — Ростовом и Муромом. Ничто в делах правителя не было для него загадкой, ничто не требовало ни выдумки, ни даже энтузиазма. Там, где любой из братьев его тут же проявил бы индивидуальность, наваливая одну чудовищную ошибку на другую, допуская глупые просчеты, ведущие к бессмысленной жестокости, Святополк просто механически выполнял функции. Следовало перевезти тело Владимира из Михайловского Храма в Десятинную и похоронить пышно, и он это совершил. Следовало быть помазанным на власть в Десятинной, и он это сделал. Следовало задобрить Анастаса и подтвердить его контроль над казной — и это было произведено. Следовало обратиться к народу с воодушевляющей речью — сделано, несмотря на то, что речь получилась какая-то вялая, хотя все атрибуты торжественной речи были, вроде бы, в наличии, все вызывающие надежду, умиление, и патриотизм словосочетания произнесены, все кроги в округе ссужены значительными суммами с приказом поить всех посетителей до звезд третьего дня.

К удивлению Святополка, первым его конфликтом в качестве князя получился конфликт с Марией. Заядлая интриганка требовала, чтобы он, Святополк, доверил ей часть государственных дел, дал ей право составлять и утверждать законы и участвовать в переговорах с церковью. Требования показались Святополку дикими хотя бы потому, что он больше не нуждался в Марие, как в союзнице и парламентарии — Неустрашимые в лице Эймунда состояли с ним в непосредственном контакте. Мария оказалась лишней. О связи ее с Эймундом Святополк не знал.