Добровольцы

Кто ездил хоть раз в транссибирском экспрессе,Огромность страны ощущает особо,И мир для него уже вовсе не тесен —Он как бы коснулся вселенной для пробы.Тайга Забайкалья, сибирские степиИ Волга — широкая, словно сказанье.Но самый священный почувствуешь трепет,Когда ты восторженными глазамиУвидишь мелькание дачных поселков,Сосновые просеки Зеленоградской.Уже опускается верхняя полка.А вот и Лосинка. Москва моя, здравствуй!Леса Подмосковья летели навстречуТо белым, то черным, как перья сороки.Приклеился носом к окну человечек,Построивший крепость на Дальнем Востоке.В тюленьей тужурке, в пимах и калошах,В цигейковой шапке (до пояса уши), —То был мой товарищ, напарник Алеша,Стоял он и сердце дорожное слушалИ мысленно транспорт ругал и погоду:Поспеть не пришлось ему к Новому году.Взвалив на плечо чемодан свой фанерный,Он вышел на «Киевской». «Странное дело,Я линией новой ошибся, наверно,

Попал не туда», — он подумал несмело.Мой друг не ошибся районом. ОднакоНе мог он найти на Можайке барака:Дома, возведенные до небосвода,Шеренгой — то красный, то желтый, то серый.И только с химического заводаОпять дуновение с привкусом серы.Но это ведь, может быть, горечь иная…Не знаю, не знаю.Повез его к центру троллейбус усатый.В знакомом дворе незнакомые детиСказали, что шахта была здесь когда-то,Давненько снялись метростроевцы эти.В своем невеселом московском маршрутеНе мог он найти ни следа, ни ответаИ вспомнил о Горьковском литинституте, —Уж там-то, наверно, разыщут поэта.В двухсветном, подпертом колоннами залеСтуденты — совсем молодые ребята —Алеше о друге его рассказали:Да, верно, он здесь обучался когда-то,А нынче на финском, в газете армейской,С Диковским, Сурковым и Левиным вместе.Не став переспрашивать этих фамилий,Акишин ушел. Мы его не спросили,Зачем он не едет к Кайтановым сразу, —

Ведь там учредили мы главную базу.Но вот он шагает по лестнице робко,Обратно бы бросился напропалую!Но поздно — нажата звонковая кнопка,И Леля приезжего в щеку целует.Он снял свою куртку и жаркую шапку.И тут появился лопочущий Славик:«Ты с фронта? Ты видел там нашего папку?Зачем ты его на морозе оставил?»Акишин с пылающими ушамиСтоял, отвечая неловко и хмуро:«Я, мальчик, не с фронта. Я к папе и мамеВсего на минутку заехал с Амура».Но Леля Алешу за стол усадила.«Поешь, и — купаться!» — «Не надо, спасибо…»«Все в комнате точно такое, как было,Чего я дышу, словно донная рыба?»«Ты знаешь, стал Слава Уфимцев героем!»«Он тоже на фронте?» — «Да, все улетели!А мы ничего. Третью очередь строим,До автозавода проводим туннели.Вот плохо одно лишь, что Коля не пишет.Письмо для него — это сущая мука.Ужасный характер у наших мальчишек:Не знают они, как тревожна разлука».

Акишин следил за Тепловой украдкойС мучительной болью, и горькой и сладкой.За годы мечта его стала другою,Однако осталось в ней все дорогое.Он чувствовал: сердце вот-вот оборвется…И, голос свой собственный не узнавая,Сказал, что поедет на фронт добровольцем,Поскольку пора подошла боевая.«Я утром к начальнику военкоматаПойду, как ходили все наши ребята».Заметив у Лели в глазах недоверье, —Подумала, видно, возьмут ли такого, —Решил он: «Добьюсь непременно теперь я,Чего бы ни стоило. Честное слово!»Он врал, что поедет к какому-то дяде,Но Леля опять затвердила о ванне,О том, что мы все как родные в бригаде,О том, что постелет ему на диване.Он сдался, притих, разморенный портвейном,Уставший от поисков после дороги.Слабей становился он с каждым мгновеньем,Гудело в висках, и не слушались ноги.Акишин проснулся лишь в полдень, посколькуОн жил еще дальневосточным режимом.Квартира пуста. Он подумал: не Колька,А он, Алексей, мог бы стать здесь любимым.

Тут Славик вернулся — он был у соседей, —И стыд примешался к Алешиным мыслям.«Давай поохотимся на медведя!»Минута — и в комнате дым коромыслом.Он стулья использовал как пулеметы,Стрелявшие карандашами цветными.Усталая Леля, вернувшись с работы,Часа полтора убирала за ними.А дядя веселый — какая досада! —Ушел и унес чемодан свой фанерный.А мама сказала: «Не хочет — не надо.Чем здесь ему плохо? Уж очень он нервный».Назавтра ей вниз по стволу передали:«Теплову зовут к телефону в контору».«Акишин звонит ей?» — «Да, вы угадали».«Скажите, нет времени для разговору».Но кличут диспетчеры снова и снова:«Вас ждут, поднимитесь, товарищ Теплова».И голос Алеши со стрункой печалиДоносится, словно с далекой планеты:«Ты, Леля? Представь, что на флот меня взяли!Я, видно, окреп! Да откликнись же! Где ты?Направленный в школу военно-морскую,Я всю медицину прошел на „отлично“.Позволь, если очень я там затоскую,Тебе написать. Но секретно и лично».