Добровольцы

Каждый день друг друга видя,Не заметишь перемен,Но когда разлука выйдет —Вот как с нами, например, —Каждая видна морщина,Каждый проблеск седины.Николай ласкает сына,Гладит волосы жены.А мальчишка рядом с мамой,Как опора и как друг,Весь в отца, крутой, упрямый,От смущенья вспыхнул вдруг.Нет, не ждал он, чтобы папа,Сталинградский ветеран,Щеки в оспенных накрапахРукавами вытирал.Таня собрала пожитки,И в глазах ее тоска,Голубая ходит жилкаУ девичьего виска.«Погоди, тебе, дружочек,Убежать мы не дадим,Вот когда приедет летчик,Уходите вместе с ним».…Как спокойно течь рассказу,Если хочешь дать отчетЗа четыре года сразу,А полсотни дней — не в счет!«Лелька, Лелька! Помнишь Фрица?Чудом гибель одолев,

Он теперь, как говорится,На метро в Берлине шеф.Он прошел такие беды,Что не сыщешь на войне!Перед самым днем Победы,Как рассказывал он мне,Их концлагерь в перелескиВыводили на расстрел,Но один герой советскийЗаслонить его успел.Фриц еще сказал, что кличкаТанин у него была.Дочь полковника, москвичка,На Каляевской жила».Таня вся затрепетала,Растревожена, бледна.Может быть, отца узналаВ этом подвиге она?Или встретилась с легендой,И приметы неверны,И отец исчез бесследноНа четвертый день войны?Достоверно неизвестно,Как он путь закончил свой.Но за то, что жил он честно,Я ручаюсь головой!Пусть без черных подозренийВстанут в памяти временЖертвы первых окружений,Не назвав своих имен.И рассказ уходит дальше,

Открывая новый след:«Под Берлином я на дачеВидел в рамочке портрет.До чего похож на Гуго,Как две капельки воды!Сердце застучало глухоОт совсем чужой беды».За рассказом стынет ужин.Но и Леле невтерпежРассказать подробней мужу,Как ее объект хорош.Вот она достроит скороНовый станционный зал,Коридор из лабрадора,В белом, мраморе портал.Держат свод, светясь, колонны,Их без счета в зале том.И хрустальные пилоныВ обрамленьи золотом.Но Кайтанов почему-тоС грустью слушает, жену,Иль от ласки и уютаОтучился за войну?«Говоришь, роскошно в зале? —Колька сплюнул горячо. —Видно, в Орше не бывалиАрхитекторы еще».Леле страшно: «Что с ним стало?Коля разлюбил метро!»Наклонился он устало,

И в проборе замерцалоФронтовое серебро.А потом, Алешу вспомнив,Все притихли за столом.Притулился Славик сонныйПод отеческим крылом.…Утром Леле в управленьеНадо ровно к девяти.Есть у Коли настроеньеС ней к товарищам пойти.От приветствий и объятийЗакружилась голова.Всем он друг и всем приятель,Так ждала его Москва!Знаменитый архитекторВ управлении как раз.Рассмотрение проектаОжидается сейчас.Вот эскиз и два макета,Видно каждую деталь:Будет станция одетаВ мрамор, бронзу и хрусталь.Все начальники в восторге,Но, молчавший до сих пор,Мрачный, в старой гимнастерке,Отставной встает майор.Говорит он точно, веско,Мысль его, как штык, пряма:Что от Бреста до СмоленскаЛишь руины — не дома,От границ до Сталинграда —

Только щебень да зола.Нет, не время для парада,Стройка будет тяжела!Зарождался стиль эпохиВ первых линиях у нас.Были станции неплохи,Всюду радовали глаз.А теперь какого черта,Если людям негде жить,Делать стены в виде торта,Позолотой мрамор крыть?«Да, красиво, я не спорю,Но нельзя, сдается мне,Строить с безразличьем к горю,Причиненному стране».Нет, никто не ждал скандала.В первый день сердечных встречОчень странно прозвучалаЭта яростная речь.«Что с Кайтановым случилось?»«Раздражительный субъект!»«Он разнес, скажи на милость,Изумительный проект».«Сами знаем, были беды,Но зато каков итог!Исторической победыБригадир понять не смог».«Да, с концепцией такоюНа метро работать как?»«Не вернут на шахту Колю:Слишком резок он, чудак!»