Добрый друг Декстер

Я, конечно, знал, что не обязан это делать. Но почему мне не следует так поступить? Скорее всего, физической боли это у меня не вызовет. Кроме того, приятно убраться из города хотя бы на несколько часов. Не столько из города, сколько от Доакса. В любом случае я не могу объяснить, почему дети мне по-настоящему небезразличны. Я не прихожу в телячий восторг или умиление при виде дополнительных колесиков на детском велосипеде, но в целом нахожу детей более интересными, нежели их родители.

На следующее утро, едва взошло солнце, мы с Коди уже выходили на семнадцатифутовом катере из канала рядом с моим домом. Коди в желто-синем спасательном жилете очень тихо сидел на переносном холодильнике. Парень ссутулился, его голова втянулась в жилет, и это делало мальчишку похожим на ярко раскрашенную черепаху.

В холодильнике находились содовая вода и ланч, приготовленный для нас Ритой, — легкая закуска на десять или двенадцать персон. Для наживки я выбрал замороженных креветок. Поскольку это был первый выход Коди, я не знал, как он среагирует, когда острый металлический крюк вонзится в пока еще живое существо. Мне это, естественно, нравилось. Чем живее, тем лучше! Но разве можно ждать столь утонченного вкуса от ребенка?

Выйдя из канала в залив Бискейн, я направился к мысу Флорида, держа курс на проходящий рядом с маяком канал. Коди не произнес ни слова до тех пор, пока мы не оказались около Стилтсвилла — странного сборища домов, воздвигнутых на сваях в середине залива. Коди потянул меня за рукав. Я склонился к нему, чтобы услышать его слова за ревом двигателя и шумом ветра.

— Дома, — сказал он.

— Да! — проорал я. — Иногда в них даже бывают люди.

Коди следил за тем, как мимо нас проплывают дома, а когда они стали скрываться из виду за кормой, снова уселся на холодильник. Он оглянулся и посмотрел на дома, которые почти полностью растворились вдали. После сидел не шевелясь до тех пор, пока мы не дошли до Фои-Рок. Оставив двигатель работать на холостом ходу, я бросил носовой якорь и, дождавшись, когда он хорошенько закрепится, выключил мотор.

— Порядок, Коди. Настало время убить несколько рыбок.

Он улыбнулся, что было событием крайне редким, и произнес:

— О’кей.

Мальчик внимательно, не мигая, следил, как я цепляю креветку на крючок. Затем попытался сделать это самостоятельно. Очень медленно и аккуратно он проталкивал крючок до тех пор, пока жало не показалось с другой стороны. Коди осмотрел крючок и поднял глаза на меня. Я кивнул, и он, опять обратив взгляд на креветку, прикоснулся к тому месту, где жало крючка прокололо панцирь.

— Превосходно, — сказал я. — Теперь забрось ее в воду.

Он удивился.

— Там живет рыба, — пояснил я.

Коди кивнул, выставил конец удочки над бортом и нажал кнопку пуска на катушке спиннинга, чтобы опустить наживку в воду. Я тоже забросил крючок с наживкой, и мы сели ждать, медленно покачиваясь на волнах.

Я наблюдал за Коди, который полностью сконцентрировался на ловле. Вероятно, это было результатом сочетания воды и маленького мальчика, но я не мог не подумать о Рикере. Несмотря на то что я не сумел как следует изучить его, я допускал, что он виновен. Как мог поступить Рикер, узнав о смерти Макгрегора? Скорее всего, ударился бы в панику и попытался бы исчезнуть. Тем не менее чем больше я об этом размышлял, тем больше вопросов у меня возникало. Люди не склонны отказываться от всей своей прошлой жизни и начинать что-либо новое. Видимо, некоторое время он станет вести себя осторожно, и я смогу посвятить себя новому члену своего эксклюзивного списка светских знакомств — тому, кто был создателем «Воющего растения на Четвертой улице». Вам может показаться, что это смахивает на заглавие одного из рассказов о Шерлоке Холмсе, но мое расследование от этого не становилось менее срочным и важным. Когда-нибудь как-нибудь я буду должен…

— Ты собираешься стать моим папой? — неожиданно спросил Коди.

К счастью, у меня ничего не было во рту и я не подавился. Но мне показалось, что в моем горле появилось инородное тело размером с индейку, которую подают в День благодарения. С трудом восстановив дыхание, я ухитрился выдавить:

— Почему ты спрашиваешь?

— Мама говорит, «может быть», — ответил Коди, глядя на кончик удочки.

— Неужели?

Он, не поднимая головы, кивнул.

В моей голове поднялся ураган. Я очень старался накинуть петлю своего притворства на шею Доакса и ни разу не задумался о том, что происходит в голове Риты. А задуматься следовало. Неужели она серьезно помышляет о… немыслимом? В этом мог быть смысл, если бы речь шла о человеческом существе. Но я таковым не являюсь, и идея совершенно дикая. Мама говорит, «может быть». Я стану папой Коди? Это означает… мм…

— Значит, так… — сказал я и посчитал прекрасным началом, поскольку у меня не было ни малейшего представления о том, что произнесу дальше.

Но мне снова повезло. Прежде чем я осознал, что я не могу придумать ничего, даже отдаленно похожего на вразумительный и связный ответ, кончик удочки Коди задергался.