Добрый сосед

— Как Вы знаете, наш город трепетно относится к нуждам жителей, и увольнение сотрудника департамента в связи с потерей доверия вызвало большой интерес у прессы. К сожалению, мне не удалось сдержать всю информацию в стенах департамента, и местные газеты разместили репортажи о Вестникове и Цветкове на первых полосах.

— Да, припоминаю. Репутация убитого пошатнулась после тех выпусков, что говорить о Вестникове. Неудивительно, что Вестников пришел к Михаилу в тот злополучный день, — подытожил Владимир Владиславович и занял свое место.

Давно забытая ржавчина начала проступать во взгляде непробиваемого Танка. Он тут же ощутил всю палитру чувств, которую испытал в годы службы в армии, вспомнив случай, когда он перестал позволять себе делать поспешные выводы.

***

Утро. Слепящие весенние лучи отсвечивали солнечными зайчиками на головах новобранцев, прибывших в воинскую часть. Жене повезло, его направили вместе с другом детства, Юркой Томилиным. Танк не переживал из-за расставания с семьей на годы службы. С малых лет он мечтал продолжить династию военных и ни минуты не размышлял при получении повестки. А плечо товарища вдвойне радовало новоиспеченного вояку. Чего нельзя было сказать о Юрке. Отлынивать от армии было, мягко говоря, не в почете. Юра не был предрасположен к спорту, никогда не интересовался военной техникой или чем-то подобным, и все его мысли занимали только две его истинные страсти — живопись и Даша с соседнего двора. Но Юра не хотел прослыть трусом или, так сказать, бракованным, и приободренный радостью своего друга сам пошел в военкомат, не доучившись до конца второго курса художественного института.

Служба нелегко давалась Юре. Ранние подъемы, стометровки, отжимания, дежурства, учения. И так по кругу, изо дня в день, одно и то же. Вместо дискуссий о высоком — планы атаки. Вместо чувственных красок — черные винтовки. А вместо небесных соседских глаз — бритые затылки впереди марширующих сослуживцев.

Со временем Юрино тело окрепло, но душа художника все сильнее требовала красоты и изящества. Однажды по дороге на учения Юра заметил двухэтажный дом, стоящий на небольшом возвышении. За домом виднелся сад, застланный зеленым ковром с пестрыми узорами полевых цветов. Глаз художника в миг создал вечернюю композицию. И о, чудо! Из дома вышел центральный объект будущего шедевра — молодая стройная девушка в светлой косынке.

— Лупешки прикрой, Микеланджело. Не твоего поля ягода, — толкнув локтем в бок, сослуживец с кривыми зубами вывел Юру из творческого транса.

— А кто она? — спросил Юра.

— Птичка высокого полета, лучше не витай в облаках, — ответил сослуживец.

— Ничего не понял, — Юра повернулся к Жене.

— Это генеральская дочка, — объяснил Танк, — Говорят, один попытался посидеть с ней на жердочке, так его отправили на Крайний север отдавать долг Родине.

— Краси-и-ивая, — пропел Юра.

— О, глядите-ка, да наш маляр влюбился, — загоготал сослуживец. — А как же твоя Даша? Или она уже наша? Если что, я могу вместо тебя в увал с ней сходить. Ты только скажи, как приедет. Я ее так нарисую, что краска очень долго будет сохнуть.

— Замолчи, придурок! Я с профессиональной точки зрения, — взорвался Юра.

— Ладно, ладно, не кипятись! Я сразу понял, что за точка у тебя зреет, — не унимался шутник.

— Не обращай внимание, — успокоил друга Танк.

— Мне бы твою броню, Женька, — Юра громко выдохнул и дружески похлопал его по плечу.

Прошло два месяца. Женя стал замечать, что Юра немного отдалился от него — перестал рассказывать о своих увольнительных, о новых идеях и Дашиных письмах. На Женины вопросы он отвечал сухо, отделываясь фразами типа «да нормально, ничего особенного, все по-старому».

— Друг, все в порядке? — однажды спросил Женя.

— Да, конечно, с чего такие вопросы? — не понял Юра.

— Ты какой-то странный. Раньше мы делились радостями с гражданки, но последнее время ты весь в себе, молчишь. Ты же знаешь, я помогу, что бы ни случилось.

— Все нормально, дружище. Если что-то случится, ты узнаешь об этом первым.

— Куда на этот раз пойдешь?

— Как обычно, прогуляюсь по центру, там да сям. Жди меня, и я вернусь, — улыбнувшись, Юра вышел из казармы.

Жене не понравилась цитата легендарного произведения в шуточной форме. Даже несмотря на Юрину нелюбовь к военной дисциплине, он не стал бы ассоциировать переживания военных лет с обычной воскресной прогулкой.

К вечерней поверке Юра не вернулся в часть, и перед отбоем командир вызвал к себе Женю.

— Танк, ты знаешь, почему Томилин не вернулся к отбою?

— Никак нет, товарищ капитан.

— Вольно. Раньше он не уходил в самоволку…

— А после дня отжиманий, и думать бы не смел, — Женя вспомнил прошлое наказание всей роты за разлитый в столовой компот.

— Ладно, патруль приведет. Ничего, мы тоже люди творческие, придумаем наказание поинтереснее. Свободен.

Женя развернулся на каблуках и вернулся в казарму. В его сердце затаилась тревога. Такого еще никогда не было. Художник художником, но устав Юра соблюдал неукоснительно.