Добрый волк

«Особые люди», – думал о них Гектор. Легкое отношение к жизни сочеталось у них с душевным теплом, доверчивостью и возвышенной серьезностью. И поверх всего этого – молчаливое соглашение о том, что добро существует и жизнь нужно кроить по его мерке.

Гусман сидел в цветочной беседке, среди вьющихся роз и апельсиновых деревьев, и любовался природой Тосканы. Красоте трудно что-либо противопоставить. Тем не менее все время, пока Гектор здесь жил, его не покидала мысль о бегстве. И теперь час пробил. Стремление к свободе вылилось у него в странное ощущение борьбы со всем тем, что происходило в монастырских стенах… Таков уж был Гектор Гусман.

Он смотрел на монахов. Двое из них работали на грядках со специями. Еще один размышлял о чем-то на каменной скамье поодаль.

Гектор спрашивал себя: изменилось бы его отношение к ним, если б София была жива, Лотар на свободе, а его империя процветала бы, как раньше? Проникся бы он тогда благочестием этих мест?

Гусман вздохнул и вытер лицо.

Послышались приближающиеся по разровненной граблями гравийной дорожке шаги, и из листвы возникло улыбающееся лицо брата Роберто. Старый монах и дальний родственник Гектора по отцу опустился на скамейку рядом с ним и сразу принял комфортное положение. Сперва он оглядел окрестности и лишь потом посмотрел на Гусмана.

Брат Роберто не сделал ему замечания по поводу немонашеского костюма. Он вообще не имел привычки что-либо комментировать, никогда не говорил об отсутствующих и подолгу размышлял над каждым заданным ему вопросом. На некоторые из своих вопросов Гектор так и не получил ответа за пять месяцев пребывания в монастыре. А еще Роберто не уставал напоминать ему – походя, намеками – о том, как важно сочетать молитву с физическим трудом.

– Сегодня ты покинешь нас, как я слышал, – обратился он к Гусману.

Тот молчал.

– Что ты унесешь с собой отсюда? – спросил монах.

– Ничего, – ответил Гектор. – Пока мне не под силу унести отсюда что бы то ни было.

Роберто удовлетворенно улыбнулся.

– Ты уверен?

Гусман кивнул.

– То есть все, что ты здесь пережил, обратится в дым, исчезнет? – Старик всплеснул руками, его лицо выражало радостное удивление.

– Я не приму этого, – вздохнул Гектор.

Монах кивнул еще раз, словно ожидал такого ответа.

– Да, так оно обычно и бывает.

Некоторое время оба думали каждый о своем. Молчание рядом с Роберто не вызывало неловкости.

– А что будет, если я останусь? – спросил наконец Гусман.

Роберто коротко рассмеялся.

– Ты меня об этом спрашиваешь?

Но Гектор хотел получить ответ, хотя и понимал, что такового не существует. Просто потому, что знал: добродетель должна быть вознаграждена.

Он посмотрел вдаль. Краски, свет, запахи, звуки – все это и в самом деле дышало покоем. И лежало перед ним как на ладони – стоило только протянуть руку и взять. Но Гусман скрестил свои руки на груди и отгородился от вселенского благолепия.

– Иногда нужно просто делать, что должен, – сказал монах.

Высоко в небе пронзительно закричала хищная птица.

– Ты слишком большой, Гектор, – продолжал Роберто. – Ты занимаешь слишком много места в этой жизни. Совсем как твой отец.

Монах похлопал родственника по колену, а затем поднялся и пошел прочь.

Неужели это все? А как же прощание, напутствия? Разумеется, Роберто нет никакого дела до того, останется Гусман в монастыре или нет. Его заботят проблемы куда более масштабные, из тех, что не обойдут стороной никого, включая Гектора.

Гусману вдруг страшно расхотелось уезжать отсюда. В порыве мучительного раскаяния он опустил глаза в землю. Хватит ли у него сил вернуться сюда, когда все будет кончено?

Гектор поднялся со скамейки и зашагал к монастырским воротам. В конце концов, кого он обманывает? Только себя. Прольется кровь – и он никогда уже сюда не вернется. И никогда больше не увидит этих людей – ни в этом воплощении, ни в следующем. Другого шанса не будет – это единственный урок, который он вынес из этих стен. Потому что после смерти Гектор будет гореть в аду.

Он вышел за ворота, так ни разу и не оглянувшись.

24

Прага – Стокгольм

Наконец пошли сигналы. София сидела в кухне на полу, прижав трубку к уху. Это был IP-телефон, соединение шло через серверы посольства, что исключало прослушивание.

– Томми, – назвался мужчина на другом конце провода.

Не голос – плотный клубок нервов.

– Говорить можешь? – спросила Бринкман.

– Я слушаю тебя.

– Майами…

– Когда? – прохрипел Янссон, одновременно прочищая горло.

– Свяжись с коллегами, пусть будут начеку. Скажи, что дашь знать, когда все начнется.

– Ты уверена?

– Да.

– Только Гектор?

– А какое это имеет значение?

Томми замолчал.

– Где?

София продиктовала адрес в Майами, который получила от Йенса. Она слышала, как Янссон скрипел грифелем по бумаге, записывая его.

– И что дальше? – спросил он затем.

Этот вопрос показался ей странным.

– Дальше? – переспросила она. – Гектора, как я понимаю, передадут и переправят в Швецию. Разве не так это обычно делается?

– Обычно так, – подтвердил Томми.

– И как ты намерен действовать?