Добывайки

– Понимаю, – удручённо сказала Хомили и уставилась на огонь. Плечи её сгорбились, кисти вяло повисли.

– Но они не такие, как все, – принялась Арриэтта уговаривать Пода. – Не такие, как Мейбл и Сидни; понимаешь, они – ручные. Я сама приручила мисс Мензиз.

– Их нельзя приручить, – сказал Под, – рано или поздно они отбиваются от рук – тогда, когда меньше всего этого ждёшь.

– Только не мисс Мензиз! – запротестовала верная Арриэтта.

Под наклонился вперёд.

– Они этого не хотят, – объяснил он, – просто делают. Они не виноваты. В этом они ничем не отличаются от нас: мы тоже не хотим причинить зло, мы просто делаем его.

– Ты никогда никому зла не делал, Под, – запротестовала Хомили.

– Сознательно – нет, – согласился он и посмотрел на дочь. – Арриэтта тоже не хотела причинить нам зла, когда разговаривала с этой мисс. Но она сделала это – она ввела нас в обман; в своём неведении мы строили планы на будущее, мы трудились, не жалея сил, а Арриэтта всё знала, но скрыла правду. И это не принесло ей радости, да, девочка?

– Да, – призналась Арриэтта, – но всё равно…

– Ладно, ладно, – прервал её Под спокойно, без укоризны. – Я понимаю, как всё это вышло.

Он вздохнул и посмотрел себе на ладони.

– И она увидела нас раньше, чем мы увидели её, – сказала Арриэтта.

– Я сразу её увидел, – сказал Под.

– Но ты не знал, что она видит тебя.

– Ты могла бы мне об этом сказать.

Отец говорил так ласково, что глаза Арриэтты наполнились слезами.

– Прости меня, – прошептала она.

Несколько секунд Под молчал, затем сказал:

– Видишь ли, у меня были бы тогда другие планы.

– Мисс Мензиз не виновата, что Мейбл и Сидни захватили нас.

– Не спорю. Но если бы я знал правду, всё было бы иначе. К тому времени, как они тут появились, нас бы и след простыл. Давно были бы в хорошем, укромном местечке.

– В каком? – спросила Хомили.

– Ну, таких мест – пруд пруди, – ответил Под. – Спиллер знает одну мельницу недалеко отсюда – да, Спиллер? – где живёт только один человек. Старый, к тому же близорукий. У него никого не бывает – ни живой души, кроме возчиков, что привозят зерно на помол. Это для нас более подходящее место, Хомили.

Хомили молчала. Видно было, что она усиленно думает. Руки, лежавшие на коленях, крепко сжимали одна другую, плечи снова распрямились.

– Она нас любит, папа, – сказала Арриэтта, – мисс Мензиз по-настоящему любит нас.

Под вздохнул.

– Не пойму – за что и почему. Но, возможно, это и так. Любят же они своих домашних животных – кошек, и собак, и птиц, и тому подобное. Как твоя двоюродная сестра Эглтина любила свою мышку – кормила её из рук, учила всяким штукам, протирала ей шкурку бархатной тряпочкой. А чем кончилось? Мышка убежала от неё к другим мышам. А у среднего сына твоего дяди Хендрири был однажды таракан-прусак. Держал его в клетке из чайного ситечка. Ну и жирный он стал! А всё равно, твоя мать говорила, вряд ли он счастлив. Ни разу не голодал за всю свою жизнь таракан этот, но из ситечка выбраться всё равно не мог.

– Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать, – неуверенно проговорила Арриэтта.

– Спиллер-то понимает, – сказал Под.

Арриэтта взглянула на Спиллера: узкое лицо было неподвижно, но глаза горели неукротимым огнём. Таким неукротимым, что Арриэтта быстро отвела взгляд в сторону.

– Ты можешь представить себе Спиллера в этом вот доме, – продолжал Под, – где можно жить на всём готовом, а всякие леди будут заглядывать в окна?

– Она не заглядывала! – пылко вскричала Арриэтта. – И никогда не будет!

– Кто знает, – сказал Под. – А уж если одному из человеков станет известно, где и когда нас можно увидеть, рано или поздно об этом прослышат все. Кому-нибудь шепнут на ушко под секретом, а тот расскажет всем остальным. А эти Мейбл и Сидни… Куда они кинутся, когда увидят, что мы убежали? Сюда, конечно. И скажу вам почему: они будут мерить всех на свой аршин и подумают, что здешние человеки нас украли.

– Но у нас теперь есть проволочная сетка, – напомнила ему Арриэтта.

– Да, – согласился Под, – на этот раз они посадили нас в крепкую клетку, как кур в курятнике. Но что ещё хуже, – продолжал он, – нас в любой момент может поймать кто-нибудь из посетителей. Это только вопрос времени. Каждый день их наезжает сюда великое множество, они всюду, если так можно выразиться, запускают глаза. Нет, Хомили, всем этим кранам и выключателям грош цена. И кухонным столикам и пуховым одеялам тоже. За праздную жизнь приходится платить втридорога, как мы узнали, когда жили у Люпи. Важно другое: идти своим путём да чтобы у тебя было легко на душе, а здесь у меня на душе никогда не будет легко.

Наступило молчание. Хомили поворошила огонь ржавым гвоздём, который Спиллер приспособил под кочергу, и угольная пыль вспыхнула неожиданно ярко, осветив стены, и потолок, и кружок задумчивых лиц.

– Так что же делать? – спросила наконец Хомили.

– Уходить отсюда, – сказал Под.

– Когда? – спросила Хомили.

Под обернулся к Спиллеру:

– У тебя на барке только балласт?

Спиллер кивнул.

– Значит, как только нагрузим барку.